• 8 лет ago
• Posted in:Общество
• 3 835 views
• 0
• Author: admin

Гусейнов Г.-Р.А.-К.

«Быша бо Объре телом велици

                                                                                                           и умом горди, и Бог…»

                                                                                                     («Повесть временных лет»)

Сравнительно недавно, в 2014 г., в Махачкале была издана брошюра Ш.М. Хапизова «Саламеэр, Эндирей, Аух (очерки истории населения Терско-Сулакского междуречья)». Какие-либо «опознавательные признаки» — гриф, издательство, рецензенты, типография, объем издания, тираж — в ней отсутствуют. Это позволяет квалифицировать данный факт как информационный вброс, преследующий, как явствует из содержания данной книги, далеко идущие цели. 

Не случайно так не последовало авторского ответа на выставленную 19 декабря того же года в открытом электронном доступе на Кавполите статью Зелимхана Мусаева и Ислама Хатуева «Провокаторы — не помеха кавказскому братству». В ней в довольно нелицеприятных выражениях, которые не представляется возможным цитировать, были по большей части эмоционально охарактеризованы как сам автор («дагестанский историк с экономическим образованием»), так и последние его публикации «Ума-нуцал (Умахан) Великий (очерк истории Аварского нуцальства второй половины ХVIII в.)» и «Саламеэр, Эндирей, Аух (очерки этнической истории населения Терско-Сулакского междуречья)», изданные в Махачкале, соответственно, в 2013 и 2014 гг.». Ими же было обращено самое серьезное внимание на то, что в «опусах» автора этих книг «налицо все предпосылки для грядущего грандиозного конфликта». Они же указывают на «нацеленность хапизовых на эскалацию напряжённости в многонациональных районах Северного Дагестана под мнимым предлогом его принадлежности в истории «избранному народу»…, проповедуя идею дальнейшего расширения сферы национальных интересов «своих» за счёт кумыкско-чеченских областей». Вместе с тем, допуская, «что действия М.Ш.Хапизова…вызваны общественным заказом», Зелимхан Мусаева и Ислам Хатуев приходят к выводу о том, что, на их взгляд, «похоже, в сухом остатке восстановление Ауховского района и впредь будет всячески блокироваться, со всеми сопутствующими этому процессу событиями» [41]. 

Еще до этого не последовало ответа нашего автора в отношении критики, прозвучавшей 3 декабря 2014 г. в выставленной также в Интернете статье Фазиля Тоная «Опровержение фальсификаторов истории кумыков. В чём разница между правдой и ложью» [43]. Ее, хотя и менее менее выраженный, коннотативно-эмоциональный аспект также не считаем удобным воспроизводить из чисто этических соображений. 

Вполне ожидаемо не последовало какой-либо ответной реакции «мифического автора» и на еще одну выставленную в Интернете 07.02.2015 ответную статью — Ислама Баудинова «О национальной гордости народов Дагестана и Чечни и законах диалектики». Она была посвящена выходу в свет уже упоминавшихся выше «опусов» Ш.М. Хапизова. Причем в отношении рассматриваемой книги автор статьи справедливо указывает на стремление Ш.М. Хапизова «аваризировать» прошлое, в первую очередь таких районов, как Кумыкская плоскость, Салатавия и даже Чечня», косвенным образом характеризуя подобный подход как «попытку возвеличивания собственного народа через унижение других». Нельзя не согласиться с Исламом Баудиновым и в отношении того, что «самое важное в ситуации с Хапизовым…: мы еще ни разу не сталкивались с системно организованной пропагандистской кампанией с использованием исторического прошлого народов Дагестана и Чечни, ведущейся по принципам информационной войны и изнутри горского общества, как в данном случае» [39].

Не последовало, как и следовало ожидать, ответа и на публикацию автора этих строк «Салатавская «реконкиста». Заметки историка и тюрколога на полях одной книги», выставленную на сайте «Кумыкский мир» в Интернете  20.05.2015 [20]. Ее материалы легли в основу настоящего доклада.

Кроме того, хотелось бы отметить следующее. 

1. Информационная война, непосредственным объектом которой стало вайнахское и кумыкское население Терско-Сулакского междуречья, продолжается до сих пор — книга Ш.М. Хапизова и сейчас выставлена в Интернете [42]. О том же говорит и последовавший выход из печати еще двух аналогичного рода публикаций еще соплеменника нашего автора – Т.М. Айтберова [2, 3].

2.Первое положение статьи Ислама Баудинова можно квалифицировать и как проявление этнократизма (этнократии). Ср.: «С развитием национального сепаратизма и суверенизацией республик явления этнократии обычно усиливаются…, что ведет к обострению межнациональных конфликтов» [31]. К числу проявлений данного явления представляется возможным отнести недавно опубликованное заявление одного из региональных лидеров Дагестана. Согласно ему, если «русский народ – это государствообразующая нация в России, точно так же — аварский народ для Дагестана — государствообразующая нация» [40]. 

Подобный подход к истории народов Северо-Восточного Кавказа в целом можно характеризовать и как одно из проявлений мегаломании. Она характеризуется как «тип самосознания и поведения личности, выражающийся в крайней степени переоценки своей важности, известности, популярности, богатства, власти, гениальности, политического влияния, вплоть до всемогущества» [45]. 

3.Об этом говорят названия первых разделов книги Ш.М. Хапизова («Расселение чеченцев и ингушей в древности и средневековье» и «Смещение части аккинцев на восток»). Так, говоря о том, что Восточный Кавказ «с глубокой древности» являлся территорией расселения племен, говоривших на нахско-дагестанских языках, Ш.М Хапизов, ссылаясь на грузинского историка ХII в. Леонти Мровели, полагает, что земли «Лека» — легендарного предка [в другом месте - этнических ?!]дагестанцев, распространялись от Каспийского моря до реки Терек в районе Владикавказа, и далеко на север, вплоть до современных Астрахани и Калмыкии. Впоследствии под натиском чужеземцев, один из потомков Лека – «Хозаних», под которым Мровели понимает предков аварцев, был вынужден уйти в горную часть Дагестана». И «исследования грузинских историков также говорят о том, что в древности (до н.э.) границей между дагестаноязычными и нахоязычными племенами являлась река Терек, к востоку от которой вплоть до Каспийского моря жили «леки», а к западу – предки чеченцев и ингушей (предки адыгов жили на черноморском побережье и в долине Кубани)». Далее Ш.М. Хапизов указывает, что потеря предками дагестанцев (леков) своей исконной этнической территории («удела Лекана») на прикаспийской равнине от Каспийского моря до реки Терек на западе (в районе современной Осетии) следует отнести к рубежу VII-VIII вв. [т.е. к эпохе расцвета Хазарского каганата на Кавказе и его войн с арабами]. И «уже в III в. до н.э. при помощи грузинского царя Саурмага предки чеченцев – «дурдзуки» начинают селиться к востоку от Терека. Границей расселения двух родственных групп населения – дагестанской и «вайнахской» в средневековье, как показывают археологические материалы и этнографические изыскания, стала река Аргун». Как полагает автор, «все это показывает, что территория восточной Чечни, начиная от реки Аргун и вплоть до современной территории расселения аварцев, в прошлом входила в состав государства Сарир». В «Сарир (Авар) в эпоху своего могущества около тысячи лет назад включал в свой состав земли от Каспия и до р. Терек в районе современных городов Моздок и Владикавказ, а также от Калмыкии до Шемахи, включая в свой состав Цор-Алазанскую долину и Шеки, расположенные на территории современного Азербайджана и частично Грузии» [35: 3,4,10]. 

Это практически все народы Восточного Кавказа, привыкшие видеть свою историю в совершенно иной ретроспективе, в которой и им оставалось достаточно места. Шок от чтения у наиболее продвинутых из них пройдет, и ответная реакция может принять непредсказуемый характер, особенно в нынешних непростых условиях. Об этом автору, видимо, стоило изрядно подумать перед изданием своей книги, вспомнив широко известные слова Расула Гамзатова о том, что «если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки». А пока, без вещих слов, обратимся к русской поговорке, которая гласит: «Как аукнется, так и откликнется».

4. Лейтмотивом книги, как явствует из ее дальнейшего содержания, является идея, заключающаяся в том, что до колонизации междуречья Терека и Сулака «при Султан-Махмуде на рубеже XVI— XVII вв.» и вплоть до конца XVI в., его «основным населением являлись аварцы». Причем «в Терском-Сулакском междуречье тюркизация местного аварского населения и сложение кумыкского народа происходили в ХVII— XIX вв., то южнее это происходило раньше» [35: 25, 37].

И все это, когда в эпоху наивысшего расцвета Кумыкского государства при верховном правителе-шамхале Чопане (1572—1589), его брат Тучилав/Джучилав (от имени Джучи — сына Чингиз-Хана) Санджакбеги (правитель санджака (губернии) в Османской империи) был правителем (Забити) Авара [1: 161-162]. И представители этой второй династии кумыкских Чингизидов — продолжали владеть Аварией также в ХУII веке [17: 109-111]. 

Однако Ш.М. Хапизовым к числу «древних» аварских поселений рассматриваемого региона в разделе «Северные пределы Сарира и география расселения аварцев» относится прежде всего Гельбах (ныне аварское селение в Кизилюртовском районе Республики Дагестан, расположенное на берегу реки Сулак, в 4 км южнее города Кизилюрт), «откуда влияние аварского государства распространялось на северные равнины, занятые большей частью хуторами [поразительно детальная информация, источник которой, к сожалению, так и не был обнародован автором]Сарира». Этот мощный оборонительный комплекс был, по мысли автора, «северной столицей и форпостом Сарира» - исторической Аварии - на выходе Сулака из горных ущелий. Он оборонял историческую Аварию – Сарир - от степных кочевников не много ни мало с V— VII вв. Сам ойконим Гельбах в традициях «народной этимологии» вслед за дореволюционным историком Е.И. Козубским (в условиях современной последнему практической неизученности дагестанских языков и этимологии в целом) объясняется из авар. гел «мера емкости» и бак «взимание», «ибо прежде здесь взималась за переправу через р. Сулак пошлина — гел хлеба» [35: 13, 14, 37-38]. 

Эти выводы, связанные с Гельбахом, делаются на основе привлечения устаревших работ археологов 50-60 гг. ХХ века, источника 1863г., подобного по своему качеству упомянутой работе Козубского 1895г., а также исследования Х.М. Хашаева 1961г., бывшего в свое время одним из авторитетных дагестанских историков [35: 37-38], но наука не стоит на месте. Так, отождествляемое с Гелбахом Верхнечирюртовское крепостное городище VI— VIII вв. на р. Койсу (Сулак) считается не серирской, но хазарской заставой, возведенной в период борьбы с арабской экспансией, как и Шелковское и соседнее Верхнечирюртовскому Бавтугайское городище. Это уже на сегодняшний день авторитетное мнение другого, более позднего дагестанского исследователя, и оно носит практически общепризнанный характер [26]. 

Серир, по данным письма кагана Иосифа (ок. середины Хв.), входил в число хазарских владений, а Верхнечирюртовский могильник отражает традиции, свойственные оногуро-булгарской и аланской культурам [8: 188,203; 14: 9], о тюркском происхождении последней из которых свидетельствует аналогичный генезис этнонима алан [15: 102-103]. В свою очередь, именно булгары-(х)оногуры являются одним из протокумыкских субэтнических подразделений, часть которого переместилась к середине VII в. в район Днепра, где находилась, по мнению некоторых ученых, Булгария Кубрата, и отсюда под предводительством Аспаруха уходит на Балканы, где основывает Первое Болгарское царство [14:9]. Причем достаточном древнем, в данном случае с первых веков н.э., пребывании булгароязычного населения, в частности, в Дагестане могут свидетельствовать относящиеся ко IIв. до н.э. сведения Мар Абаса Котины о «о больших смутах в цепи великой Кавказской горы в земле булгар», каковые считаются достоверными целым рядом историков [8: 39-42].

Исходной формой данного ойконима является *Гелбалх, которое при втором — балх поддерживается в первой своей части Гел-  — второй частью названия хазарского города-крепости IХ-ХII вв. на Дону Саркел, восходящей к др.-чув. (сев.-кав.-булг. до IХв.) *kel(i) «дом, домашний очаг» при исходном *geli. Оно обнаруживается в структуре южнокумыкского ойконима Дёр-гели, упомянутого в папской булле 1401 г. в качестве одного из городов-центров епископства Каспийских гор, располагавшихся в «стране Кайтагской», и отложилось в другом, соседнем кумыкском ойкониме – Гьели [11].

Со второй частью оказывается связанным ойконим Балх(и), упоминаемый в «Дербенд-Наме» и обычно идентифицируемый с нынешним кумыкским с. Эндирей [36: 20, 48 прим.68, 205-207 прим.1, 4]. На первоначальную древность проживания тюрко(булгаро) язычного населения и в Эндирее как части системы булгаро-хазарских оборонительных сооружений Терско-Сулакской низменности указывает Андрейаульское городище (город-крепость, обнесенный валами, достигающими 8-10 м высоты, и глубокими рвами, с II-III по VIII — начало IX в.) в 2 км к северу от него и Андрейаульское поселение VIII-XII вв. длиной до 1 км, которое тянется по правому берегу р. Акташ от южной окраины сел. Андрейаул Хасавюртовского района до древней балки, смыкающейся с руслом Акташа [26].

Именно Эндирей-Балх контролировал, подобно другой крепости — Гельбаху, другой проход в горы с равнины и обратно, прежде всего, в Салатавию – по р. Акташ, и его и естественным продолжением по течению Андийского Койсу служил, надо полагать, Ботлих. В названии последнего также отложился булгарский по происхождению элемент Балх, обозначающий город [19: 61 прим.60]. Не случайно Ботлих — важный ключевой пункт в своем регионе (здесь после Кавказской войны русскими войсками была возведена крепость). Отсюда до сих пор ведут дороги как в Анди, так и через Харачой и Ведено в Восточную Чечню. 

Таким образом, рассмотренные топонимические и некоторые исторические факты позволяют полагать, что в домонгольскую эпоху, начиная, по крайнем мере с рубежа эр, в Салатавии, прилегающих и иных регионах Терско-Сулакского междуречья, где, по Ш.М. Хапизову, якобы проходили северные пределы Сарира и были расселены носители аварского языка, проживало прото- и древнекумыкское булгароязычное население. Оно затем кыпчакизизировалось, если принять во внимание аналогичные, уже установленные факты из истории кумыкского языка [14: 170-171].

5. «Обоснование» выдвинутого Ш.М. Хапизовым рассмотренного выше положения о границах Сарира (Авара) содержится в предшествующем, третьем разделе его книги «Суракат – правитель земель от Шемахи до Черкесии». Он — Суракъат сын СиртIана, живший якобы около тысячи лет назад, являлся предпоследним доисламским правителем, жившим в городе «Танус», расположенном в «области Авар». Территория, подвластная ему, примерно соответствовала Сариру IX в., известному по описаниям этого государства мусульманскими авторами. И в ту эпоху, по данным «Тарих Дагестан», в казну Сураката поступали налоги «от всех обитателей Дагестана, начиная от Черкессии (видимо, Малой Кабарды, располагавшейся около современного Моздока) и до города Шемахи», который располагается в Ширване, в пределах современного Азербайджана [35: 8-9].

Однако корневая часть имени сына Сиртана Суракъи имеет булгарское (хазарское) происхождение и отразилась в хорониме Сар-ир, означающем «войско», и Сур-акъа в этом случае расшифровывается как «руководитель, командир (акъа/ага) войска» [12: 64;14: 59]. Причем в тексте источника, называемого М.Ш. Хапизовым, ничего не говорится об Сарире, упоминающемся, начиная с IXв., распавшемся в конце XI-начале XIIвв. и переставшем упоминаться к началу XIVв. Его арабские географы Х- XIвв. еще в эпоху Хазарского каганата помещают между ал-Ланом (равнинная часть исторически кумыкской области Гумик в Дагестане [18]), известным со второй половины IХ — нач. Хвв., и Баб ал-Абвабом (Дербентом) [7: 241, 321], но при этом ибн-Саид сообщает еще в XIII веке об этой стране самое главное — «ее население произошло от смешения арабов и тюрок», на что предлагал обратить самое серьезное внимание еще В.В. Бартольд [5: 109]. 

Сарир («войско»), таким образом, оказывается, по всей вероятности, неким пограничным горным войсковым округом, или союзным федеративным Хазарскому каганату образованием, правитель которого после инфильтрации восточных тюрок в хазаро-булгарскую среду этого государства [14: 67-68]носит [тюркский]титул хакана, а фактически руководит как бек у хазар. 

Тем более, что в VII— VIII веках Сарир находился в зоне влияния Хазарского каганата (он контролировал при этом территорию Предкавказья, Нижнего и Среднего Поволжья, современного Северо-Западного Казахстана, Приазовье, восточную часть Крыма, а также степи и лесостепи Восточной Европы вплоть до Днепра [47]) и был его союзником в войнах против арабов [46]. И не случайно, Сурака — «руководитель, командир (акъа/ага) войска» (см. выше) одного, надо полагать, из его федератов.

На тюрко-булгарский этнический состав его населения указывает новое (с исключением аварско-русской двуязычности) прочтение грузинской надписи ХII-ХIII вв. на кресте, найденном под Хунзахом. В ней упоминается святой Саркел-и, а в других также Батарег-и, Ботаби или Бутаби, Чолта или Чулта [9: 56, 57], которые имеют тюркское происхождение: Батырбег, Бота «верблюжонок», Чортан «щука» [32: 653]. 

Первое из этих имен, неизвестное святым «греко-римской церкви», уже сопоставлялось с названием хазарского города Саркел [23], т.е. «из Саркела». Оно также имеет булгарское происхождение и находит аналог в наименованиях других кумыкских населенных пунктов [13]. Следовательно, подобное название могло появиться в период существования Хазарского каганата, когда Хунзах вместе с ним входил в состав этого государства. 

Саркел находился в составе Хазарского каганата со времени его постройки между 834 и 837 годами и до разгрома князем Святославом в 965 году, когда он перешел под власть Руси (до 1117 г.) и назывался Белая Вежа. Еще в  XI веке среди тюркских жителей Саркела были христиане и христианские священники, а поминальные надписи (об одной из них и идет речь) у них допускалось делать не на церковнославянском, а на родном языке [48].

И не случайно, надо полагать, выходец из Саркела был похоронен по христианскому обряду в Хунзахе (в позднейшей кумыкской традиции – Авар-кент), который, согласно ал-Балазури (ум. 892г.) и ибн. Русте (Хв.), был столицей Серира, царь которого носит [тюркский]титул хакана и зовется Авар [7: 238- 239]и был христианин [28: 65, 136]. Полагают также, что до татаро-монгольского нашествия аварские нуцалы были христианами, как и их предшественники – правители Сарира [24: 208]. На статус более позднего нуцал указывает семантика его этимона — груз. nacwali «помощник старшины на селе; наместник»[25: 79].

Таким образом, Сарир и Авар отнюдь не синонимичные понятия, и следует говорить лишь о существовании Сарира, правителем которого был хакан из пришлых восточных тюрок-авар, носивший соответствующий восточнотюркский титул каган/хакан, как и в Хазарском государстве. Не исключено, что Хунзах был его второй – летней — столицей в ту пору, когда столица каганата Семендер находилась на Каспийском побережье на месте нынещнего кумыкского с. Тарки в районе Махачкалы, локализуясь здесь до ее переноса в VIII в. в Итиль, находившийся в устье Волги. 

Не случайно название Хунзаха, связываемого с Хозонихом, самым знаменитым в роду Лекана, cчитающийся якобы Мровели предком аварцев [35:3], также имеет булгарское происхождение. В его первой части мог отложиться при исходном *qon— в экзоэтнониме кумыков один из его вариантов hоn— k΄ армянских источников, известный в Дагестане, Северо-Восточном и на Центральном Кавказе раньше времени упоминания Сарира — в IV–V вв. н.э. [10:59;14: 29].

В последнем отношении обращает на себя внимание важная деталь, отмеченная чеченскими историками, – «в аварском языке (хунзахском диалекте) вместо фразы «построить дом» используется словосочетание, эквивалентное понятию «сшить дом», хотя аварцы не шьют, а возводят дома. И уже в этом нюансе кроется прямое указание на кочевое степное прошлое, в частности, хунзахцев» [41].

Подобный образ жизни был характерен также для других соплеменников нашего автора и гораздо позднее в условиях горной местности. Ср. цитируемую им работу Якоба Рейнегса конца ХVIIIвека, который упоминает в Салатавии «поколение Бортуней» [ныне аварское селение Буртунай]. Оно «языком своим только одному известным от всех других народов отличается [!!!]. Они имеют 7 стойбищ, которые из 12 дворов [!!!]состоят» [см.35: 52]. 

Цитата указывает, во-первых, на впервые появившийся здесь населенный пункт с аварским языком, еще неизвестным другим местным народам – кумыкам и аккинцам. Во-вторых, автор другой уже упоминавшейся статьи по той же проблематике, задаваясь вопросом «Что значит слово стойбище?», пишет: «Словари отвечают – это временное поселение кочевников. Причём тут кочевники? А вот причём – вплоть до вхождения в состав имамата Шамиля года вся земля в Салатавии принадлежала кумыкским князьям и узденям, а горцы её арендовали под кутаны, уплачивая ясак (подать)» [43].

Подобным образом характеризовались еще в советскую эпоху, по крайней мере, до 50-х гг. ХХ в. жители некоторых высокогорных районов Дагестана, занимавшиеся по преимуществу отгонным животноводством. Об этом свидетельствует, например, заголовок одной из газетных статей того времени – «К организации выборов среди кочевников» [22].

Вместе с тем не следует полагать, как полагает М.Ш.Хапизов, что еще до завершения в 1050 г. крушения Хазарского каганата, на равнине установился полный вакуум власти. И тем более, что здесь якобы могли беспрепятственно расселяться носители горских (дагестанских) языков, включая будущих соплеменников нашего автора, которых, если принять во внимание вышеизложенное, в принципе, еще не было в Сарире в этом период времени. При этом он ссылается на мнение А.В. Гадло, который считал на основе сведений анонимного автора «Худуд-ал-Алам» (982/983) о том, что среди алан есть «горцы и степняки», а Серир называет областью «горной и степной», пришел лишь к следующему выводу: после крушения Хазарии (в конце Хв.) «Аланское и Сарирское политические образования расширили свои территории в направлении степи»[8: 183-184]. 

Однако у этого автора ничего не говорится о том, что якобы распад Хазарии дал простор для орд кочевников, опустошавших степь, постоянное население которой «уходит в предгорье под защиту Алании и Сарира», как «цитирует» его Ш.М. Хапизов [35:9]. 

На самом же деле, как было показано в предшествующем изложении, Сарир был частью каганата, и после переноса его столицы в низовья Волги (Итиль) в его состав могли войти прилегающие равнинные (степные) территории. Затем образовавшееся здесь уже в ХI-ХII вв. Семендерское (Джиндан) царство кумыков вошло в состав Великой империи Сельджукидов, и сюда же было переселено несколько племен огузского круга [14: 57]. 

Говоря об уже упоминавшейся инфильтрации пришлых восточных тюрок-авар в хазаро-булгарскую среду Сарира, надо полагать, что она завершилась примерно ко времени огузского проникновения, когда в IХ-Х вв. становится известным Сарир и упоминается его правитель Авар. Об этом свидетельствует практически синхронное сообщение армянского автора Хв. Товмы Арцруни о том, что рядом с цанарами, известными в армянских источниках с VII в., обитают горцы авархазы. Кроме того, согласно письменной традиции (Х века), известны сведения о том, что в соседнем Хунзаху с. Тануси (оно, по преданию, до нашествия арабов в VIII в., было резиденцией древних правителей Аварии – нуцалов [6:611]), правителем был Суракат, сын Огуза(!). А по устной традиции, тухум Огъузилал был известен и в с. Хунзах. Сюда же следует отнести аналогично восточнотюркское название горы Акаро в Хунзахе, на которой тому же Суракату, сыну Огуза, были выделены земельные участки [14: 67-68; 10: 59; 12: 64-65]. 

Кроме того, согласно легенде, Тануси, название которого также имеет древнее восточнотюркское происхождение [20], был соединен цепью с колокольчиком с сел. Акару (ср. гору Акаро), откуда расстилается обширный вид на Дагестан и откуда давали знак тревоги [6:611]. Аналогичного генезиса авар. Budu(- al – аффикс мн. ч.) «антропоморфные бронзовые статуэтки-адоранты с характерным положением рук, обнаруживаемые на вершинах гор» [14: 68], чем еще раз подтверждается функционирование древне(восточно)тюркских, возможно, буддистских культов в Аварии, если принять во внимание использование характерных для них колокольчиков

Все это говорит о более глубоком проникновении огузов, надо полагать, сельджуков, с которыми связывается в последнее время распространение шафиитского ислама в регионе, и в горный Дагестан, в частности, в нынешнюю Аварию, в ее первоначально булгарскую среду. 

Если принять во внимание, что имя Суракат не входит в число шести сыновей – потомков эпонима Огузов – Огузхана, то речь может идти о Сураке-военачальнике не булгарского (хонского), но огузского происхождения. Это связано, по всей видимости, с традицией называния некоторых аварских обществ, к которым относится и Хунзахское, войском (бо), полководцем (суракой) и руководителем которого был огуз по происхождению. Это название могло стать просто традиционным, если учесть, что известен и Сурака Второй.

Вместе с тем обращает на себя внимание, что у ойконима Хунзах имеется его вариант огузского происхождения с начальным г- , упоминемый в «Картли Цховреба» в связи с монгольским нашествием ХIII в. — Гундзети и гундзы вместо вышеупомянутых форм с более ранним начальным булгарским х-. Причем к числу аварских ойконимов подобного происхождения, в том числе и соседних Хунзаху, относятся ГIобо-да и ГIобо-хъ [20]. 

О том же говорит упоминание Сураки/Сураката, время правления которого падает на конец ХIв. [29], т.е. огузскую эпоху, как сына Сиртана, каковое имя может быть отождествлено с обще-, межтюрк. сыртлан «гиена», представленным по преимуществу в огузских и частично в некоторых других языках [38: 420], т.е. «сын гиены». Все это может свидетельствовать о сохранении соответствующего огузского элемента в Хунзахе еще в эпоху татаро-монгольского нашествия.

Кроме того, Ш.М. Хапизов полагает, что Суракъат, будучи язычником, носил почему-то арабское имя, и, вопреки мнению большинства авторов, считающих, что он жил, скорее всего, в конце ХI- начале ХIII в., годы его жизни им приурочиваются приблизительно к 1190—1250 гг. [35: 8,10-11]. Вместе с тем следует отметить, что конечное -ат в арабском языке является в показателем женского рода, но, возможно, по распространенному в Дагестане заблуждению, используется в личных женских именах, и не исключено, что в последующем оно использовалось в структуре его имени в уничижительном смысле в связи с тем, что Сурака был язычником. 

Явно «добросовестное» заблуждение нашего автора, связанное с годами жизни Сураката, могло быть обусловлено желанием как-то связать его личность с исламом и в дальнейшем изложении со временем победы ислама на Хунзахском плато, с исламизацией центральной Аварии. Она считается начавшейся в середине ХIIIв. и завершившейся в конце ХIII- начале ХIV вв., и в качестве свидетельство упоминается при этом (со сноской на с.338 «Истории Дагестана с древнейших времен до конца ХVв.» Гаджиева М.Г., Давудова О.М., Шихсаидова А.Р.) Аркасское (кум. Гьаркас) городище середины ХIII- начала ХIV вв. [35: 8,10-11]. 

Однако в последнем случае аварское население переселяется в с. Гьаркас с территории Андалала лишь в середине ХIХ в. [27: 177 прим.4], а само название также имеет древнебулгарское происхождение [20]. Похороненный здесь владелец (мюлк) двух горных участков близ кумыкского Верхнего Казанище шейх Асилдар-ал-Хиркаси (ХVв.), который прожил 49 лет и скончался в 860 (1456г.) или 806(1406г.) г. по хиджре, был из карачибеков, а мать – Аймисей Эндиреевская – из сала, т.е. сала-узденей [30: 13,37].

Приняв же во внимание, что институт карачи-беков оформился в Золотой Орде в том же ХVв. [20], данный ареал, наряду с другими, также мог находиться в ее составе.Он имел, как и в случае с иными более северными в кумыкскими населенными пунктами, о которых будет сказано в последующем изложении, важное стратегическое значение на пути между горами и равниной. Не менее важным в стратегическом отношении для местных тюркских народов, подобно вышеупомянутому Ботлиху, являлся, и это общеизвестно, в высокогорной зоне Дагестана также Хунзах. При этом принять во внимание его видную роль, как было показано в предшествующем изложении, в этноисторических процессах своего региона в рассматриваемой эпохи. 

Все это говорит о том, что в указанное время в Хунзахе до окончательной победы ислама еще имелось тюрко-булгарское (хазарское, ср. Саркел) население, а также о присутствии в нем не ранее середины ХIII в. огузированного булгаро-(восточно)тюркского населения. Но все-таки впоследствии здесь, как и повсюду в Дагестане, был установлен золотоордынский контроль, который мог обусловить кыпчакизацию местного населения. 

Как следствие в ориентализмах аварского языка «кумыкский [кыпчакский]компонент пронизывает почти все лексико-семантические разряды аварской лексики», но азербайджанское (огузское) влияние особенно заметно в южных аварских диалектах [34: 9, 10]. Неизвестные остальным восточнокавказским языкам булгаризмы, будучи в них наиболее ранними усвоениями, представлены в аварском языке лишь двумя формами — хумели «хмель» и тIорах «сметана» [14: 28, 48].

6.Однако в следующем разделе «Противостояние Сарира татаро-монголам» Ш.М. Хапизов утверждает, что «даже во второй половине XIII в. в эпоху всеобщего и абсолютного монгольского владычества в Евразии обитатели Хунзаха и остальные сарирцы не покорялись потомкам Чингиз-хана» [35: 16]. И это при том, что, согласно грузинской хронике «Картлис Цховреба», во времена царя Давида (1223—1269) «предводитель монголов Ала Темур по Белоканской дороге вступил в Гундзети (Хунзах), царь гундзов преградил ему путь, но монголы победили, прошли гундзскую страну и пришли к монгольскому хакану» [7: 299]. 

Видимо, не случайно в указанной выше связи, исследователи (К.М. Алиев и др.) уже высказывали мнение о золотоордынском происхождении ханов Аварии, которые относились к линии, восходящей к Менгу-Тимуру и известную до 1396 г. и кумыкским шамхалам. Все это также свидетельствует о сохранении соответствующих вассальных отношении к концу XIV века [16: 78], когда началось нашествие Тимура.

Причем, как уже было отмечено нами, начало установления вассальных отношений и даже приведения к власти в исторической Аварии правителей золотоордынского происхождения могло иметь место гораздо раньше, в принципе, в 30-50 гг. XIII в., если принять во внимание сведения грузинской хроники «Картлис Цховреба», о которых пишет наш автор.

Тем более, что, по данным Иоанна де Галонифонтибуса [21:33, 35, 292 прим. 7], относящимся к концу ХIУ- началу ХУ вв., язык и письмена авар «схожи в такой же степени, как итальянский и испанский языки» с другими народами, проживающих в Великой Татарии. Они, как и прочие народы, «почти все говорят на татарском языке», причем в числе последних называются «Кумания, Хазария…, кыпчаки..., Kumuch» и др.

7. «Пафос» следующего раздела «Противостояние «Авара» Тимуру Барласу (конец ХIУв.)» составляет утверждение о том, что «предгорие горы Аухар», на которое совершил набег Тимур, которое якобы читается В.Г. Тизенгаузеном как «Авгьар» (Avhar), «не может иметь никакого отношения к названию Аух». Вместе с тем оно почему-то «совершенно точно указывает на территорию Терско-Сулакского междуречья – очевидно нынешний Казбековский, Новолакский и южную часть Хасавюртовского района». Отсюда делается совершенно парадоксальный вывод о том, что «данный регион в ХIV в. входил в состав Сарира, а позднее – Аварского нуцальства» (о них см. выше в нашем изложении) лишь на основании того, что «название «Аухар» сам В.Г. Тизенгаузен, понимал как «Авар», и якобы «эта позиция была поддержана более поздними исследователями», каковые оказываются представленными одной работой, посвященной первой четверти XVIII века [35: 18-19].

Произведенный нами анализ этого предполагаемого этноойконима показал, что «Аухар… означает в древнекуманско-кыпчакском «по направлению к подъему (аух), перевалу» (Салатавскому и/или Андийскому). О том же говорит еще одно кумыкское ее название Юртистан — «сёл страна», т.е. густонаселенная. Поэтому далеко не случайным может быть упоминание у А.-К. Бакиханова насчитывавшего семь тысяч домов города Алмак (ныне селение в Салатавии), разоренного Тимуром. Она могла представлять собой одну из средневеково-кумыкских племенных (сельских) территорий, входивших в состав «Кумук хакимиета», или «Вилайета Дагестан», простиравшегося после распада в 1502 г. Золотой Орды от междуречья рек Зеленчук и Кубань на западе и Дербента на юго-востоке. Еще раньше под своим наиболее древним (булгарским, как и Салатав «пастбищная гора») и исторически первичным названием Аугар (ср. выше Аухар) данная область упоминается еще в VI в. н.э. историком Псевдо-Захарией в принадлежавшем ему списке 13 племен, обитавших за пределами «страны гуннов», севернее Каспийских ворот (Дербента)» [19: 72-73].

Вслед за предшествующим утверждением наш автор предлагает вниманию читателей еще один логический парадокс, согласно которому«…кумыков в то время в междуречье Терека и Сулака еще не было (об этом ниже)». Он основывается на том, что «биографы Тимура не приводят названий конкретных населенных пунктов в междуречье Терека и Сулака, которые подверглись разрушению», но приводит следом цитату из А.-К. Бакиханова, согласно которой «Эмир Теймур, покорив кумыков, обитающих между Тереком и Сулаком, прошел по земле Мичикич…». Единственный довод: упоминаемые при этом А.-К. Бакихановым тюркско-кумыкские ойконимы он просто с потолка считает тюркизированными салатавско-аварскими [35: 21].

8. Не меньшее количество прелюбопытных парадоксов поджидает любознательного читателя при знакомстве еще с одним последующим разделом опуса господина Ш.М. Хапизова – «Завещание Андуника (1485 г.)» (его подлинность до сих пор вызывает сомнения у некоторых исследователей, имея к тому же девять списков [4]). Его текст в последующем изложении называется «Завещание Андуник-нуцала Булач-нуцалу». В нем утверждается, что «местные письменные источники ХV в. показывают, что северные границы Аварского нуцальства существенно не изменились. Согласно «Завещанию Андуника» от 1485 г., северная граница Аварского нуцальства проходила от Сала-меэр до Таргу» [35: 22]. Причем в числе «ключей от семи ворот в Авар» называются «эмиры Жунгута» (нынешнего кумыкского с. Дженгутай Буйнакского района) [35: 24]. 

Однако в надгробной эпитафии из кумыкского с. Верхний Дженгутай упоминается живший примерно в том же XVв. «Гирай-хан правитель Чечни и черкесской Горной области» [37: 86, 116]. По всей видимости, именно он — один из явно кумыкских, если принять во внимание предшествующее изложение, эмиров владел не только всей остальной частью Дагестана, но также «Чечней и черкесской Горной областью». При этом владение Чечней, в принципе, «подтверждается», если принять во внимание упоминаемый во втором разделе пятый ключ – Карусел – ныне Шаройский район той же Чечни [35:24]. 

Все это декларируется в условиях, как уже было отмечено выше, когда возникает Кумыкское государство, первоначально известное как «Кумук хакимиет», а затем, с ХУI века, именно оно именуется «Вилайет Дагестан», в котором, оказывается, еще в XVв., по «Завещанию Андуника», было 240 тысяч мужей при том, что «из них – 100 тысяч мужей — войске падишаха ал-Гумуки [кумыков]и 40 тысяч в войске нуцала ал-Авари», правда, «они храбрее всех» [35:24, 25]. 

И как не парадоксально, что именно в это время и в тех условиях, о которых было сказано во всем предшествующем изложении, до «колонизации» междуречья Терека и Сулака «при Султан-Махмуде на рубеже XVI— XVII вв.» и вплоть до конца XVI в., якобы его «основным населением являлись аварцы». Однако, приняв во внимание отмеченную выше возможность пребывания историческом Аваре и в его центре –Хунзахе- древнего исторически первичного булгаро-тюркского населения, включая эпоху Золотой Орды, а в последующем, именно в XVI— XVII вв., его нахождение в составе Кумыкского шамхальства, нуждается в специальном уточнении вопрос о времени сложения здесь собственно авароязычной общности. Именно поэтому какое-либо продвижение ее носителей по р. Койсу (Сулак) и далее на равнину в указанное выше время представляется практически невозможным. 

Тем более, что, с точки зрения ареальной географии, обращает на себя внимание большая архаичность, исходный характер аварского «южного наречия», которое, обнаруживая большую близость к андо-дидойским языкам, «имеет большое количество диалектов и говоров» и «противопоставляется относительному единообразию северного» [27: 14, 494], включающего западный (салатавский), восточный и хунзахский (центральный) диалекты. Последнее наречие без переходных говоров представляет собой гораздо более обширную область языковой однородности. Подобные зоны рассматриваются обычно как области вторичного поселения [33: 301-303], чем, в принципе, мотивируются, также с историко-лингвистической точки зрения, доводы, приведенные во всем предшествующем изложении. 

Библиографический список

1.Алиев К.М. Шаухалы Тарковские.- Махачкала, 2008.

2.Айтберов Т.М. Материалы к истории аварцев Присулакской зоны Дагестана.- Махачкала, 2015.

3.Айтберов Т.М. К истории аварцев Терско-Сулакского междуречья.- Махачкала, 2015.

4.Албегов Сулейман. Что же завещал Андуник? Возможно, дагестанские историки что-то недоговаривают//fatiha.ru/istoria/andunik.html (дата обращения – 30.03.2016).

5.Бартольд В.В. География Ибн-Саида// Бартольд В.В. Сочинения. — М.: Наука, 1973. Т.VIII.

6.Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. — СПб., 1897. Т. XXXIIa. 

7.Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана.- Махачкала, 1996.

8.Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа.- Л.:Наука, 1979.

9.Гамбашидзе Г.Г. О новом прочтении и датировке одной надписи из Дагестана//Краткое содержание докладов Международной научной конференции «Археология и этнология Кавказа».- Тбилиси, 2002.

10.Гусейнов Г.-Р.А.-К. К локализации Чунгарса и Вабандара, или еще раз о северо-западных и некоторых иных пределах «страны гуннов» (hoнов) // Дагестанский этнографический сборник. – Махачкала, 2006. №2.

11.Гусейнов Г.-Р. А.-К. Белая Вежа, Саркел и Гелбах в историко-этимологическом и ареальном контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими и иными языками народов Северо-Восточного Кавказа//Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. — СПб.,2008. Серия филология. №4(16).

12.Гусейнов Г.-Р.А.-К. «Шеломы Оварьскыя» в «Слове о полку Игореве» и Дагестан. К истории древних взаимоотношений русского языка с языками Северо-Восточного Кавказа // Вестник Дагестанского государственного университета. 2008. – Махачкала, 2008. Вып.4.

13.Гусейнов Г.-Р.А.-К. Гелбакъ и Саркел в историко-этимологическом и ареальном аспектах// Вопросы тюркологии. — Махачкала, 2008. Вып.3. 

14.Гусейнов Г.-Р. А.-К. История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказ и Дагестана с русским языком.-Махачкала, 2010.

15.Гусейнов Г.-Р.А.-К. Ал-Ал(Алал?)-ва-Гумик восточных и ясы древнерусских и венгерских источников в контексте истории и лингвоэтногенеза кумыкского и других куманских народов Северного Кавказа, Дагестана и Восточной Европы // Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием «Аланы и асы в этнической истории регионов Евразии». – Карачаевск, 2010.

16.Гусейнов Г.-Р.А.-К. Заметки к генеалогии Джучидов на Северном Кавказа и Дагестане. Родословные и тамги//Генеалогия народов Кавказа. Традиции и современность. – Владикавказ, 2010. Вып.II. С.92-95.

17.Гусейнов Г.-Р. А.-К. О тюркском (золотоордынском) компоненте в генеалогии ханов аварских (XIII-XVI вв.)// Генеалогия народов Кавказа. Традиции и современность. Вып. III. Владикавказ, 2011. — С.109-111.

18.Гусейнов Г.-Р. А.-К. Равнинный Гумик и Туман в этноареальном и историко-этимологическом контексте// Дагестанский востоковедческий сборник.- Махачкала, 2011.Вып.2.

19.Гусейнов Г.-Р.А.-К. Бурчебии, Сала и Аух у Д.-М. Шихалиева: некоторые аспекты историко-этимологической и ареальной интерпретации// Материалы региональной научной конференции «Этнокультура народов Северо-Восточного Кавказа середины ХIХ века». — Махачкала, 2015.

20.Гусейнов Г.-Р. А.-К. Салатавская «реконкиста». Заметки историка и тюрколога на полях одной книги// http://kumukia.ru/(дата обращения – 30.03.2016).

21.Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов ХIII- ХУIII вв.- Махачкала, 1992. 

22.Дагестанская правда от 31.10.1947.

23.Дугричилов Муртузали. Размышления над древнейшими памятниками письменности Дагестана// murtazali.livejournal.com/67936 (дата обращения – 30.03.2016).

24.История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIIIв. – М.: Наука, 1988.

25.Криштопа А.Е. О возможном происхождении дагестанского титула «нуцал» // Социальная терминология в языках Дагестана. — Махачкала, 1989.

26.Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата.- М.:Наука,1983// http://kumuria.ru (дата обращения – 30.03.2016).

27.Микаилов Ш.И. Очерки аварской диалектологии. — М.-Л.: Изд. АН СССР, 1959.

28.Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда в Х-Х вв. — М.: Изд. восточной литературы, 1963.

29.Мирзоев Али. Правители Аварии //odnoklassniki.ru/group/556638793... (дата обращения – 30.03.2016). 

30.Назир ад-Дургели. Услада умов в биографиях дагестанских ученых. М.: Маржани, 2012.

31.Свод этнографических понятий и терминов. — М., 1995// http:// voluntary.ru (дата обращения – 30.03.2016).

32.Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. – М.: Наука, 2001.

33.Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. — М.: Наука,2003.

34.Халунов А.Н. Ориентализмы в аварском языке: автореф. дисс…канд. филол. наук. — Махачкала, 1998.

35.Хапизов Ш.М. Саламеэр, Эндирей, Аух. — Махачкала, 2014. 

36.Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г.М.-Р. Дагестанские исторические сочинения.- М.:Наука,1993.

37.Эпиграфические памятники Северного Кавказа. — М.: Наука, 1980. Ч.III.

38.Этимологический словарь тюркских языков. – М.:Наука,2003.

39.http://alpan365.ru/o-nacionalnoj-gordosti-narodov-dagestana-i-chechni-i- 

40.http://chernovik.net/content/politika/ 2013-03-22 №11(дата обращения – 30.04.2016).

41.http://kavpolit.com/blogs/grozny/9674//(дата обращения – 3.04.2016).

42.http://media.professionali.ru›processor…salameer— endirej…(дата обращения-3.04.16).

43.http://turkishnews.com/ru/content/.../(дата обращения – 3.04.2016) 

44.http://o-nacionalnoj-gordosti-narodov-dagestana-i-chechni-izakonax-dialektiki/(дата обращения – 3.04.2016).

45.http://ru.wikipedia.org/wiki/Бред_величия (дата обращения – 30.04.2016).

46.https://ru.wikipedia.org/wiki/Сарир (дата обращения – 30.04.2016).

47.https://ru.wikipedia.org/wiki/Хазарский_...

48.https://ru.wikipedia.org/wiki/Саркел

//Гуманитарные и социально политические проблемы модернизации Кавказа. Сборник научных статей IV Международной научной конференции. Назрань, 2016. Вып. IV. С.80-104.

Related posts:

comments powered by HyperComments