• 8 лет ago
• Posted in:Культура
• 3 336 views
• 0
• Author: admin

Анализируемая проблема еще не становилась объектом специального анализа, хотя отдельные ее стороны, как будет показано в последующем изложении, уже становились предметом рассмотрения. Можно, наверное, говорить об определенной ее изученности с иных, сугубо литературоведческих позиций. В последнем случае объектом стало творчество почти аналогичного круга писавших о Дагестане русских писателей, как классиков (М.Ю. Лермонтова, Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого), так и писателей т.н. второго ряда (А. А. Шишкова, А.А. Бестужева-Марлинского, В.И. Даля др.).Это исследование было выполнено в традиционном ключе, будучи ретроспективнопосвященным «проблемеэволюции принципов изображения характера дагестанского горца в связи с эволюцией жанров», а также «принципам изображения дагестанца в русской литературе, связанным с ее движением от романтизма и реализму»[31].

При этом следует иметь в виду, что, с историко-лингвистической точки зрения, соответствующие понятия — «дагестанский (горец)» и дагестанец–оформились,получили узуальный нормативный характер позднее, отразившись в академических словарях русского языка последующей советской эпохи. Первое фиксируется в 1954г. — в первом издании «Словаря современного русского литературного языка»[28, Т.4, с.25]. Второе – дагестанцы («население Дагестанской АССР, состоящее из аварцев, кумыков, даргинцев и других народов; представители этих народов») — в 1993г.- во втором издании того же словаря [29,с.26]. Оно является не этнонимом, но этниконом, который используется для обозначения лица, названного по принадлежности к стране, территории, городу, где оно проживает или откуда оно происходит [24,с.169], как, например, в русском языке воронежцы, новгородцы и т.п. При этом данный этникон из круга вышеупомянутых писателей получил отражение лишь в произведениях А.А. Бестужева-Марлинского, а также в поэме А. И. Полежаева «Чир-юрт» (1831—1832) [20].

Кроме того, в строгом смысле слова, говоря об отражении в русской классической литературе ХIХ века образовдагестанских горцев, следует иметь в видулишь повести А.А. Бестужева-Марлинского «Мулла-Нур» (1836) и В.И.Даля (Казак Луганский) «Рассказ лезгинцаАсана о похождениях своих (Писана со слов рассказчика)» (1848).И, с хронологической точки зрения, за пределами нашего рассмотрения остается повесть Льва Толстого«Хаджи-Мурат», написанная в конце 1890-х - начале 1900-х и опубликованная после смерти автора- в 1912 году.Героями же подавляющего большинства остальных произведений, рассматриваемых в последующем изложении, являются представители кумыкского народа, в т. ч. его элиты, образы которых имеют свои прототипы.

Не входя в детальное обсуждение причинного аспекта установленной закономерности, отметим лишь то, что вхождение в русское общественное сознание не этникона, ноэндоэтнонима (самоназвания и соответственно этноса) кумык(и) было более ранним по сравнению с другими народамиДагестана. Он становится известным в русской письменной традиции XVI–XVII вв., а с конца последнего века — и западноевропейской[9]. 

Этноним продолжает использоватьсяв XVIII в., получив, в частности, отражение в Полном собрании законов Российской империи [27]. В ХIХ в.упоминаетсярусскимиписателями, побывавшими в Дагестане («Письма из Дагестана» (1831)  А. А. Бестужева-Марлинского) [20]) и ЗасулакскойКумыкии (ср. в «Путевых записках» (1818) А.С. Грибоедова: «…Андреевская, окруженная лесом. Кумычка…» [20], очерках«Охота на Кавказе» (1857) Н.Н. Толстого:«Самый лучший стрелок из азиатцев, которого я знал, был кумык Гирей-хан»[12,с.283]). Примерно тогда жев исторических сочинениях Н. М. Карамзина (1823) и С. М. Соловьева (1859) этот этноним используется при описании событий XVII века [20], закрепившись затем в«Настольном словаре для справок по всем отраслям знаний» В. Р. Зотова и Ф. Толля(1864)[28, Т.5. с. 1837].

Для обозначения горских народов Дагестана в русской традиции использовался с началаXVIII в. экзоэтноним (название этноса, данное ему другими народами) лезги, лезгины и лезгинцы. Ср.в 1760г., когдалезгинцы(в данном случае представители горских народов Северного Дагестана) вместе с андреевцами – жителями кумыкского с. Эндирей – предприняли неудачный набег на одно из грузинских селений [25, с.97]. К концу XVIII в. он становится достаточно широко известным русскому общественному сознанию, как о томговорит егоупоминание в 1804 г. в одном из художественных произведений [27]. Данный экзоэтнонимиспользовался и в дальнейшем для обозначения горских народов Дагестана, но при этом он получил,по данным словаря Ушакова, еще одно значение: «Лезгины 1.Общее название группы дагестанских народов на Кавказе. 2. Южная народность этой группы, язык которой – лезгинский – ранее был известен как кюринский» [30, Т.2, с.40]. 

Начиная с первой половины XVIII вв., в документах русско-дагестанских отношенийдля обозначения горцев Дагестана, преимущественно андо-аварцев, используется кумыкский по происхождению экзоэтниконтавлинцы «горцы» [25, с. 64, 65, 67, 68].Он используется еще в 1812 г. в повести Ф. В. Ростопчина «Ох, французы!» и в повестях Л.Н. Толстого «Рубка леса. Рассказ юнкера» (1855) и «Хаджи-Мурат» [20], обозначает горцев Дагестана и в «Толковом словаре» Д.Н. Ушакова, но этозначение к тому времени устарело [30, Т.4,с.634].Показательно его использование в поэме А.И. Полежаева «Эрпели» (1830 г.) наряду с этнонимом кумыки: «Но больше всех, как якобинцы, Взбесились жители земли Под управлением Вали [шамхала Тарковского]– Неугомонные тавлинцы...»; «У них кумыки и тавлинцы…» [12, с.174,177,181; 21, с.93].

В рассматриваемое время был известен и нынешний экзоэтнонимаварцы, обычно отождествляемый с кумыкским названием центра Аварского ханства с. Хунзах ‒ Авар-кент,и впервые упоминаемыйв документах русско-дагестанских отношений с 1733 г. [25, с.64, 67]. Он употребляется побывавшими в Дагестане А. А. Бестужевым-Марлинским в «Аммалат-беке» и «Письмах из Дагестана» (1831) [20]и М.Ю. Лермонтовым — в черновом варианте стих.<Валерик> (1840 г.): «В Чечню, к аварцам, в Дагестан», но в каноническом — «В Чечню, в Аварию, к горам» [1, с.76]. После учреждения Дагестанской области в 1862г. — в «Русском энциклопедическом словаре» М. Березина (1873г.), а потом, в советское время, ‒ в «Толковом словаре» Д.Н. Ушакова [28, Т.1,с.58]. Лишь в дальнейшем, в начале ХХ века, он используется Л.Н. Толстым в «Хаджи-Мурате».

Кумыки были также известны и под названием «татар», а затем и «дагестанских татар»(последний термин носил более книжный характер и закрепился в последующей традиции), что было обусловлено традицией рассматриваемого времени, когда тюркские языки назывались «турецко-татарскими».Так, еще в первой половине XIX в. в «Обзоре политического состояния» за 1840 г. они включались в «Племя татар» наряду с другими тюркскими народами Северного Кавказа и Дагестана [13, с.224,225,137,231-240].

Не случайно Ф.М. Достоевский в последующем в «Записках из Мертвого дома» (1861—1862 гг.), посвященных его пребыванию на каторге в 1849—1854 гг., говоря о «кавказских горцах» (вдругом месте – «черкесах»), упоминает среди них «двух лезгин, одного чеченца и троих дагестанских татар» (кумыков). Автор говорит с одним из них – Алеем, выучившимся «прекрасно говорить по-русски», о Дагестане [см.18]. 

Однако этноним дагестанскийтатарин узуальному русскому словоупотреблению рассматриваемой эпохи, особенно середины ХIХ века, надо полагать, еще не был известен. В простонародном дискурсе и в последующее время вышеупомянутый этноним мог отождествляться не с носителями тюркских языков (в рассматриваемом регионе – кумыкского и ногайского), но с нерусскими (мусульманскими) народами, в том числе Кавказа, в целом. Как следствие у Н.С. Лескова в «Очарованном страннике» (1873 г.): «…Были мы в погоне за татарами, а те… ушли за реку Койсу. Тех Койс в том месте несколько: которая течет по Андии, так и зовется андийская, которая по Аварии – зовется аварийскаяКойса, в то корикумуйская и кузикумуйская, и все они сливаются, и от сливу их зачинается Сулак-река» [7, с.314,315,322,325,327, 313,315].

О том, каковы были типичные представления об этническом составе населения Дагестана даже у русских писателей, проживавших здесь достаточно длительное время, как, например, Бестужев-Марлинский, говорит следующий отрывок из его «Писем из Дагестана» (1831г.): «Кази-мулла [имам]…явился в Дагестане с сильным войском тавлинцев и чеченцев; владения шамхала подняли оружие. Хлынули к Таркам лезгины… К счастью, один татарин, из числа преданных шамхалу…» [7, с. 5-6,8,10 ]. 

Причем рядовые русские читатели еще перед началом Кавказской войны имели явно недостаточное представление о Кавказе, его народах и языках. И еще А.С. Грибоедов, будучи назначенным секретарем русской дипломатической миссии в Персии, был вынужден обратиться 21 января 1819 г. по этому поводу с известным письмом к издателю «Сына Отечества» из Тифлиса [см. 12, с. 50,51,52,443 комм.,444 комм.,445 комм.]. 

Об этом говорит и первое произведение русской художественной литературы рассматриваемого времени, прототипом одного из героев которого, по предположению исследователей, мог быть кумык, — «Роман на Кавказских водах» А.С. Пушкина. Его относящиеся к 1831 г. наброски и план, в которых упоминаются черкесы,были опубликованы в 1881г.[23]. 

Они отражают события, связанные с княжной Алиной (Александрой) Александровной Римской-Корсаковой, которая в 1827—1828 годах ездила на воды с семьей и была якобы похищена каким-то черкесским князем. По свидетельству очевидцев,«…магометанский какой-то князек с Каспийского моря покупал Корсакову дочь, а потом хотел увезти, потом сватался с тем, что она может сохранить свою веру; но с Турками негоциации редко удаются…». Речь шла о «генералеШамхале Тарковском», который, «когда М. И. Корсакова была на Кавказе, сватался за дочь ее Александрину, предлагая тотчас 300 т. рублей задатку…» [14, с.91-92].

По мнению К.М. Алиева, речь идет о сыне шамхалаМехти II Шах-Вали, который в дальнейшем, в 1830 г.,был зачислен в Гвардейскую школу подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в Царском Селе. Он учился здесь с будущим поэтом М.Ю. Лермонтовым, князем А.Барятинским (затем фельдмаршалом, пленившим имама Шамиля в 1859 г.), князем Д.Чавчавадзе, бароном А.Розеном и многими другими отпрыскам знаменитых княжеских и дворянских родов России. В середине 30-х годов после службы в Лейб-Кирасирский полку Шах-Вали вернулся на родину, в Кумыкию, был произведен в гвардии штаб-ротмистры, поселился в резиденции Крым-шаухалов (наследников престола) в Уллу Бойнаке (ныне Уллубиево) и погиб в 1851 году во время внезапного набега шамилевского наиба Хаджи-Мурада на Уллу Бойнак [3].

Другим кумыком–прототипомгероев русской классической литературы ХIХ века — повести А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-Бек» (1831) — был претендент   на шамхальскийпрестол крым-шамхалУммалат-бек Буйнакский, сподвижник имама Гази-Мухаммада. Он бежал в 1828 г. в Турцию и был убит в Анапе, взятой русскими войсками в 1829 г. О его кумыкском («татарском») происхождении говорит уже начало повести, ср.:«Была джума, близ Буйнаков, обширного селения в Северном Дагестане, татарская молодежь съехалась на скачку и джигитовку, то есть на ристанье, со всеми опытами удальства».

Кумычкой – героиней русской классической литературы ХIХ века является Бэла — центральный образ одноименной повести М.Ю. Лермонтова (1838), а также ее брат Азамат. Ее кумыкское происхождение было убедительно доказано Р.Ф. Юсуфовым [33], хотя обычно, а особенно неискушенный читатель, буквально следуя тексту повести, полагают, что «Бэла — черкесская княжна, дочь мирного князя и сестра юного Азамата, который похищает ее для русского офицера Печорина» [6]. 

В свою очередь, К.М. Алиев обратил внимание на известные строки стихотворения М.Ю. Лермонтова «Валерик» (1840, оп.1842), посвященного сражению у одноименной реки, участниками которого наряду с автором «Валерика», были и кумыкские офицеры русской службы [см. 4], которые в рассматриваемое время также назывались татарами. Именно о ком-то них идет речь, на его взгляд, в следующем отрывке данного стихотворения. Тем более, что исследователи уже отмечали, что под поминаемым в стих.<Валерик> (1841) «мирным татарином, совершающим намаз», поэт мог подразумевать кумыка [1,с.76]:

«...И вижу я неподалеку

У речки, следуя пророку,

 Мирной татарин свой намаз

 Творит, не подымая глаз;

 А вот кружком сидят другие.

 Люблю я цвет их желтых лиц,

 Подобный цвету ноговиц,

 Их шапки, рукава худые,

 Их темный и лукавый взор

 И их гортанный разговор...».

Этими офицерами-кумыками могли быть те из них, о которых говорится в «Журнале военных действий отряда на левом фланге Кавказской линии. С 10-го апреля по 13-е октября 1840 г.». Ср.: «При возвращении назад к месту главного действия, другая менее значительная, но более дерзновенная партия, отрезанная от своих скопищ чеченцев, выскочивши из лесу и отдалившись от него на значительное расстояние, открыла по конвою моему прицельный ружейный огонь; но командующий тем конвоем есаул Баталкин вместе с состоящим по кавалерии поручиком бароном Фридериксом, с детьми генерал-майора Мусы-Хасаева корнетами: Хасаем и Султаном МурадомУцмиевыми, корнетом Абу-МусселимКаплановым и бакинским беком прапорщиком Казим-Беком Салимхановым – быстро пронеслись между лесом и партиею чеченцев, стремительно напали на оную и почти всех изрубили…». Тогда же, как отмечал генерал Галафеев, группа его адъютантов и «Тенгинского пехотного полка поручик Лермантов… переносили все мои приказания войскам в самом пылу сражения в лесистом месте, заслуживают особенного внимания, ибо каждый куст, каждое дерево грозили всякому внезапною смертью» [16, с.361].

За мужество и храбрость, проявленные в этом бою, поручик М. Лермонтов генералом Галафеевым был представлен к высокой награде — к ордену св. Владимира 4-й степени с бантом. Однако представление не было поддержано, и Лермонтову назначили орден Станислава 3-й степени, но царь Николай вычеркнул его из списков награжденных [17, с.89].

Что касается кумыков – участников этого боевого эпизода, возможных прототипов рассматриваемого стихотворения, то, как отметил, К.М. Алиев, им мог быть корнет (позже он дослужился до чина генерал-майора) князя ХасайУцмиев. Согласно егоПослужного списка боевого офицера (на тот момент ему исполнилось 29 лет) был «произведен в поручики – 19 декабря 1841 г., в награду отличной храбрости и мужества, оказанных в делепротив горцев 11 июля 1840 года при реке Валерик награжден Золотой саблей с надписью «За храбрость» – 17 марта 1841 г. Произведен в штабс-ротмистры – 10 ноября 1841».Он закончил Пажеский корпус, Сен-Сирское военное училище, в котором когда-то учился Наполеон, превосходно, по отзыву А.Дюма, побывавшего в 1858 г. на Кавказе, говорил по-французски, был сыном Главного Кумыкского пристава генерал-майора князя Мусы Уцмиева [см. 2, с.156 ].

Было также высказано предположение, что с автором будущего «Валерика» мог быть знаком не только корнет ХасайУцмиев, но и другой кумыкский князь, упомянутый генералом Галафеевым, — будущий (с 1855г.) Командир Лейб-Гвардии Кавказско-горского полуэскадрона Собственного Его Императорского Величества Александра II Конвоя и генерал-майор (с 1871г.) Абу-Мусселим (Муслим) Капланов. Он, как и Хасайхан (Хасайбек) Уцмиев, также получил отличное по тем временам домашнее образование и, помимо родного кумыкского, в совершенстве владел русским и французским языками, был первым выходцем из Дагестана, удостоившимся при свите Императора столь высокого доверия и чести [11, c.35]. 

Хасайхан (Хасайбек) Уцмиев, как уже было установлено, является прототипом полковника Хасанова – одного из эпизодических действующих лиц первого кавказского рассказа Л.Н. Толстого «Набег. Рассказ волонтера» (1852, оп. 1853), посвященного набегу русских войск (из притеречногоСтароюртовского укрепления через крепость Грозную) на аул горцев в Чечне. 9 января 1852 г. именно он был произведен в полковники за отличие в деле против горцев на реках Шавдон и Басса в Чечне. Он мог командовать воинским кавалерийским соединением из татар, каковым был Кумыкский конный дивизион, который был сформирован еще в 1840 г. в составе Терского конно-иррегулярного полка и дислоцировался вкрепости Грозной, откуда производился набег [10]. 

Кумыки под названием «татар» являются героями рассказа Л.Н.Толстого «Кавказский пленник» (1872 г.). Они отождествляются с жителями шамхальства Тарковского, в подтверждение чего приводятся их имена: «Абдул-Мурат, Кази-Мугамед, Дина [дочь Абдул-Мурата]– типично дагестанские и не распространены ни у чеченцев, ни у кабардинцев». При этом антропоним Дина оказывается кумыкским и известным другим тюркским народам, а имя Абдул-Мурат, не отмеченным в словарях антропонимов дагестанских языков, но при аварском звучании имени Кази-Мугамед. Появление последнего имени может быть обусловлено тем, что одной из сюжетных основ рассказа считается один из эпизодов (1853 г.) Кавказской войны. Тогда солдаты из укрепления Евгеньевского возле кумыкскогоприсулакского селения Чир-Юрт (оно еще в 1824 году принадлежало эндиреевскому князю майору Шефи Темирову и здесь в том же 1853 году лечились раненные русские офицеры [см.: 5, с.148; 22, с.151-152 ])были похищены и переправлены в соседнее аварское селение Миатлы [19, с.218 – 222].

Мысль о том, что под «татарами» в этом рассказе следует понимать кумыков, поддерживается и другими обстоятельствами, связанными с биографией Л.Н. Толстого, в т. ч. с его пребыванием в нынешней равнинной Чечне, где в 1851 г. в с. Старый Юрт под Грозным в одном из писем он упоминает в овраге на главном протоке местных минеральных родников, «татарок», которые «при­ходят стирать белье и над мельницами и под ними...»[26, с.104]. Однако, какполагают комментаторы: «В действительности татар в Старом Юрте не было, но так как чеченцы (местное население) — мусульмане, то их и другие кавказские народности в то время часто называли татарами. Так и в «Кавказском пленнике» Толстой называет горцев татарами» [26, с.104 прим.13]. 

При этом не принимается во внимание то, что он, как известно, обучался на факультете турецко-татарского языка Казанского университета и во время пребывания на Северном Кавказе (1851—1853 гг.) изучил кумыкский и ногайский языки [15, с.337], которые были в это время языками межэтнического общения в регионе. Следовательно, он был в состоянии, надо полагать, отличить кумыкскую («татарскую») речь от чеченской. Тем более, еще в 1826г., по свидетельству бывшего в Чечне П.Сахно-Устимовича, Старый Юрт населяли мирные чеченцы и кумыки [см.8,с. 186-187].

Использование жеим этнонима «татары» могло быть обусловлено не только тем, что рассказ был предназначен для детей, но и ввиду того, что солдаты — прототипы Жилина и Костылина –даже если и были переправлены в соседнее «нетатарское» (аварское) селение Миатлы, неясным остается,как в это селение попал работник-ногаец. Не исключено поэтому, что в данном населенном пункте еще могло быть представлено смешанное кумыкско-аварское население, так как это село, как и некоторыеиные,ныне аварские населенные пункты Салатавии, возникшие на месте прежних кумыкских,еще в том же XIX веке, платили, за исключением вышеупомянутого Чир-юрта, подати кумыкским владетелям. Среди них, в частности,Миатлы -эндирейским князьям Хамзаевым [см.32,c.202].

ЛИТЕРАТУРА

1.Аджиев А.М., Хидирова Э.С. Лермонтов и Дагестан. Махачкала, 1999.

2.Алиев К.М. Кумыки в военной истории России (вторая половина XVI – начало ХХвв.). Махачкала, 2010.

3.АлиевКамиль. Герой «Романа на Кавказских водах»Шах-вали Тарковский. Неизвестные страницы дагестанской историко-литературной Пушкиниады// А.С. Пушкин. Восток. Кавказ. Дагестан. К 200-летию поэта. Махачкала, 1999. С.123-127.

4.Алиев К.М. Михаил Лермонтов и его кумыкские сослуживцы-участники сражения 1840 года на реке Валерик//   Ёлдаш от 18.07.2014. 

5.Атаев Б. Край равнинный – Кумыкия. Махачкала, 2012.

6. Бэла// http//www//lit— helper.com›p_Geroi_nashego_vremeni…obraza_Bela

7. Бестужев-Марлинский А.А. Сочинения. М., 1958. Т.2.

8.Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в ХVIII-начале ХХ века. М., 1974.

9.Гусейнов Г.-Р.А.-К. К истории отражения концептов «Дагестан», «дагестанцы», «(дагестанские) татары» и «кумыки» в русской и западноевропейских языковых картинах мира до начала XIX века// Материалы Международной научной конференции «Языковая семантика и образ мира». Казань, 2008. Ч.2. С.64-67.

10.Гусейнов Г.-Р.А.-К. О возможном прототипе одного из эпизодических действующих лиц рассказа Л.Н. Толстого «Набег».Генерал Хасайхан (Хасайбек) Уцмиев и его судьба// Толстовский сборник — 2012. Тула, 2012. С. 109 — 113.

11.Гусейнов Г.-Р.А.-К. М.Ю.Лермонтов и кумыкская элита эпохи Кавказской войны:некоторые вехи жизни и творчества//Материалы Международной научной конференции «Лермонтовскиечтения на Кавминводах — 2012». Пятигорск, 2012.С.33-35.

12.Дагестан в русской литературе. Дореволюционный период. Махачкала, 1960.Т.1.

13.Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е гг. XIX в. Сборник документов. Махачкала, 1957.

14.Измайлов П. «Роман на Кавказских водах». Невыполненный замысел Пушкина//http//www//feb-web.ru›feb/pushkin/serial/s37/s372068-.htm

15.Кононов А.Н. Изучение тюркских языков в России. Дооктябрьский период. Л., 1982.

16.Лебединец Г.С.Михаил Юрьевич Лермонтов в битвах с черкесами в 1840 году // Русская старина. 1891.№ 8. С.355-368.

17.Лермонтовская энциклопедия. М., 1981.

18.Мугумова А.Л. Ф.М. Достоевский, «Записки из Мертвого дома», Дагестан и «дагестанский татарин» Алей в этноисторическом контексте русской художественной литературы о Кавказской войне // Культурологические исследования в Сибири. 2011. №4(35). С. 46–49.

19.Мугумова А. Л. Этноязыковой контекст кавказских рассказов Л.Н.Толстого. Аспекты идентификации// Толстовский сборник-2012. Тула, 2012. С. 218 — 222.

20.Национальный корпус русского языка// http//www//ruscorpora.ru

21.Полежаев А.И. Сочинения. М., 1988.

22.Потто В. 44-и драгунский Нижегородский полк. СПб., 1894. Т. IV.

23.Пушкин А.С. Роман на Кавказских водах // http//www//pushkin. niv. ru / pushkin /text / na-kavkazskih-vodah.htm.

24.Русская грамматика. М., 1980. Т.I.

25.Русско-дагестанские отношения в ХУIII-начале ХIХ вв.Сборник документов. М., 1988.

26.Толстой Л.Н. Письмо Т. А. Ергольской//Полное собрание сочинений. М., 1935. Т.59. С.100-104.

27.Словарь русского языка XVIII века//http//www//feb-web.ru›feb/sl18/slov-abc/0slov.htm

28.Словарь современного русского литературного языка. М.-Л., 1950—1966. Тт.1-17.

29.Словарь современного русского литературного языка. Изд. 2-е. М., 1993. Т. IУ.

30.Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. — М.,1938—1940. Тт.1-4.

31.Ханмурзаев Г. Г. Дагестан в русской литературе XIX века (Проблема национального характера): автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 1990//http//www//dslib.net›…dagestan— v…literature— xix— veka.html.

32.Хашаев Х.М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961.

33.Юсуфов Р.Ф. Где происходит действие «Бэлы» Лермонтова?(фрагмент статьи «Лермонтов и Дагестан», 1964 г.)// Ученые записки ИИЯЛ Даг. ФАН СССР. Т. XII (серия филологическая). Махачкала, 1964. С.107-146//Кумыкский мир//http//www//kumukia.ru

Г.-Р.А.-К. Гусейнов, Мугумова А.Л.

г. Махачкала

Related posts:

comments powered by HyperComments