КУМЫКСКИЙ ПОСТМОДЕРНИЗМ

Рецензия на новый роман Галипа Акаева

Совсем недавно в свет вышла книга Галипа Акаева «Все времена года». Это вторая книга Галипа. Первая из них «Равнина в огне» представляла собой историческую повесть, посвящённую событиям начала XX века в Дагестане. Казалось бы, самоочевидно было ждать от этого автора нового исторического романа о прошлом его родного края, но вместо этого он предложил нам совсем иную книгу. Книга впечатляет своими описаниями людей и пейзажей. Нельзя не отметить, что читая её, мы понимаем, что имеем дело с реальными, рельефно описанными людьми, живущими в конкретном месте (в данном случае город – Махачкала), а не с тенями на плоских бесцветных декорациях. Особенно тут хочется отметить портрет редактора газеты, в которой работал Галип. Автор одарил его говорящей кличкой Собакевич.

чайка

Приводит в изумление глубина и тонкость психологического рисунка, раскрывающего внутренний мир самого Галипа. В дагестанской литературе мало или почти нет аналогов столь скрупулёзного анализа вызревания человеческого «я». Вместе с тем автор не увлекается самокопанием и активно вводит себя-героя в окружающий мир, к которому он порой беспощаден. Орудием критики при этом ему служат ирония, максимы из книги некоего Хорсли, в которых очевиден привкус магического экзистенциализма Карлоса Кастанеды и абсурдный бунт, известный как «юношеский максимализм», берущий своё начало ещё в древней литературе и представленный в частности Холденом Колфилдом и Евгением Базаровым. Галип не примирим к царящему в провинциальном обществе духу конформизма и лицемерия, к приспособленчеству старшего поколения и пораженчеству молодых.

Галип Акаев касается кровоточащих вопросов дагестанской действительности, например, кумыкского вопроса, который он (или всё таки его персонаж?) обсуждаем с неким Алимханом. Автор не предлагает ответ на этот вопрос (найден ли на него ответ, сегодня, десять лет спустя?), но очень красиво и точно описывает поведение людей не признающих само существование этого важнейшего вопроса современного Дагестана: «Сказать же в Анжи-Кале, что ты кумык – это то же самое, что в Сиэтле назваться сэлишем, или в Ванкувере заявить о себе, что ты квакиютль. Всё поймут, что ходят по твоей земле, но будут лишь презрительно улыбаться на любые твои слова об этом. Ведь твои предки по доброте своей, или по невежеству, или по трусости правителей своих упустили эту землю из своих рук. Да ты считаешь, что это именно твоя Родина, они понимают, что их Родина где-то в ином месте, даже гордятся этим горным аулом – колыбелью их рода, но о том, что это именно твоя Родина, им думать лень, да и не с руки. Зачем загружать голову чужими проблемами?» Это суровый приговор современному обществу с его подчёркнутым обывательским эгоцентризмом, когда человек всё время ищет оправдание себе, перечисляя недостатки окружающих. Мы прекрасно знаем, как игнорируют или пытаются игнорировать кумыкскую проблематику в Дагестане. В ход при этом идут все средства, но это отдельный и долгий разговор.

Сегодня, когда в России торжествуют коричневые настроения и великорусский шовинизм (характерно, что застрельщиками его, по давней традиции, являются лица явно нерусского происхождения) и охота на ведьм, когда всё тюркское охаивается и оплёвывается, в том числе и самими тюрками по происхождению (но не по духу), необходимо определённое мужество, чтобы подобно Галипу прямо заявлять о сходстве исторических путей и менталитета кумыков, крымских татар и казахов и об общей для них травме колониального прошлого. Выбор Галипа, как и выбор большей части молодой тюркской интеллигенции на стороне свободы слова, свободы совести, гражданского общества и демократии. Он неоднократно подчёркивает проблемы отсутствия свободы слова в Дагестане, продажности прессы, карьеризма и стяжательства работников госСМИ. Причём им проведена, пусть, на первый взгляд не очевидная, но весьма интересная и показательная параллель между безымянным редактором-доносчиком из 1937 года и Собакевичем. Изменился политический строй, отношение к частной собственности, но изменились ли люди?

Речь в романе идёт от имени автора, но являются ли «Все времена года» автобиографической книгой? Любое произведение искусство в той или иной мере автобиографично, но в литературе мало какая книга более выражает автора нежели, к примеру, «Приключения Гулливера» Свифта. Книга же Галипа Акаева скорее посвящена пусть и естественно субъективному, но восприятию окружающего мира, настоящего и прошлого. Их в книге всё же больше чем самого Галипа. Если это не автобиографический роман, то что? Возможно, вновь роман исторический? Не памятник ли это нашему недавнему прошлому. На эту мысль наводит изобилие информации о событиях 2006 года, в котором и происходит действие романа. Помимо того имеются отсылки к более раннему прошлому, вплоть до опробованной уже раз автором темы начала XX века. В определённой степени «Все времена года» включили в себя не только все времена одного года, но и различные отрезки целого столетия.

Любопытна техника автора, имеющая много общего с традициями (если это слово, конечно, к нему применимо) постмодернизма. Это в частности флешбэки, обозначенные в романе как «фильмотеки памяти», электронные письма (отсылка к «Одиночеству в сети» Вишневского?) многочисленные аллюзии и реминисценции. Нередко подобные отступления запутывают артерии сюжетного повествования и несколько сбивают с толку, но, безусловно, одновременно они и обогащают книгу. Цементирующую роль, связывающую книгу воедино играют, как ни странно, времена года, каждому из которых автор посвятил немало высоко поэтичных строк и метафор. Читаешь каждое такое описание того или иного времени года и чудится, что кто-то за стеной включил одноимённую композицию Антонио Вивальди. 

Великолепно описание зимней и осенней Махачкалы. Я никогда не бывал в названном городе, но после прочтения отрывка с описанием здания Даггосфилармонии и его окрестностей, могу поклясться: мне показалось, что я увидел их собственным глазами, словно бы просмотрел документальное кино, а не прочёл отрывок книги.

фонарь

Надо сказать, что Галип в своей новой книге периодически использует кинематографические приёмы, в частности монтаж и уже упомянутую выше «фильмотеку памяти». Надо сказать, что история с первой книгой автора также напоминает такой известный кинематографический приём, как «найденная плёнка». Обыгрывается он и во второй книге дилогии. Здесь роль такой «плёнки» исполняет «Завещание» Акая Акаева, брата Галипа Второго. В этом, в общем сухом (особенно в сравнении с воспоминаниями самого брата-близнеца и антипода Акая, Галипа) тексте также использует любопытный кинематографический приём. Истязатель Акая и многих других несчастный, некто Саввин, вставая из-за стола казался даже ниже ростом чем в сидячем положении. Тут присутствует и иронично выраженная, но всё же явная отсылка к кровавым карликам: Ленину, Сталину и Ежову. 

Конечно у Галипа, как у любого другого прозаика-постмодерниста были не только кинематографические, но и литературные предтечи, они же «предшествующие плагиаторы». Книга Галипа Акаева, в частности, явно перекликается с «Улиссом» Джеймса Джойса, романами Пелевина (в частности с «Generation P»), «Красной комнатой» Августа Стриндберга и с некоторыми произведениями нобелевского лауреата 2014 года Патрика Модиано. Вероятно, также, что кто-то из постмодернистов уже писал подобные мета-мемуары, но нам это не известно. По крайней мере, в неизбалованном литературными новшествами Дагестане книге Галипа Акаева пока аналогов нет. 

Если выставка «Кумыкская соляная книга» Тимура Мусаева-Кагана была манифестом кумыкского постмодернизма в живописи, то «Все времена года» Галипа Акаева представляет собой манифет кумыкского постмодернизма в литературе.

Хочется закончить свой краткий анализ новой книги цитатой из неё: 

«Родная человеку культура является базовой потребностью человека. Это как потребность в материнской любви у младенца, то есть она та среда, атмосфера, благодаря которой человек успешно развивается и при этом счастлив. А без удовлетворения данной потребности все блага иллюзорны. Если у человека уже нет надобности в своей культуре, то, наверное, он уже человек не этой культуры. И ему бесполезны любые объяснения о смысле его культуры: хоть научные, хоть художественные. А если эта потребность существует, то лишение его своей культуры – это всегда ущемление достойной жизни человека. Сохранение своей истории, культуры, языка, изучение их в полном объеме — это основное условие сохранения своего народа. Мы должны славному прошлому предков оплатить долг достойным настоящим»

Виктор Эремит, магистр философии, Копенгаген

Related posts:

comments powered by HyperComments