Loading ...
«Давно был востребован этот типаж…»
Недавно была презентована книга воспоминаний неизвестного автора Галипа Акаева «Равнина в огне», выпущенная издательством «Абусупиян». По просьбе издателя известный литературовед профессор Казбек Султанов высказал свое мнение об этой книге, которое мы публикуем с его разрешения.
Не буду выяснять, что это такое – литературная мистификация или реальные воспоминания реального автора, случайно обнаруженные в разрушенной Варшаве. Главное в другом: давно был востребован этот типаж свободно мыслящего патриота. Эпоха примитивного «историко-революционного романа» как будто прошла, но литература по инерции не спешила открывать иного человека в революции, сохранявшего продуктивное сомнение вопреки ее большевистскому вектору.
Люди, подобные Галипу, остались в прошлом, но продолжают напоминать о перспективе. Его судьба, весь круг его раздумий связаны, во-первых, с ключевой мыслью о том, что «тот, кто никогда не сдаётся, никогда не терпит поражения», и, во-вторых, с выстраданной идеальной целью: «моё стремление вернуться на Родину неразрывно связано со стремлением вернуть её саму моему народу. Любовь к Родине невозможна без любви к Свободе».
Он мог бы, как многие в те годы, примкнуть–приспособиться к победителям (как поступили социалисты Дахадаев, Коркмасов), но выбрал иной путь, оставив потомкам в наследство трагический, но и драгоценный опыт несломленности духа. В заключительном письме брату сказано именно об этом: «мужество разума не в серьёзности и в глубине мыслей, а в отваге мыслить до конца. Потому и я не отступлюсь от однажды избранного мною пути».
Выразительно представлена не только историческая, но и психологическая достоверность эпохи, отраженная в сущностных характеристиках Цаликова, Дахадаева, Коркмасова. Характерологически точно описан Капланов, хотя можно было бы вместо «одного из докладчиков» все-таки назвать Рашидхана – именно он 2 мая 1917 г. произнес эти исторические слова: «Один из докладчиков заявил: «Мы говорим: кто задевает одного из нас, тот задевает всех нас!». И тысячи пар рук наградили его полными искренней страсти аплодисментами».
Судьба Галипа как безошибочное зеркало отразила лихорадочный пульс времени, вынуждавший брата идти на брата («одним из первых к врагам на службу перешёл Кайсар-Бек, мой старший брат»), атмосферу идейных споров (с братом Акаем, но особо выделю нестареющую остроту полемики Темирханова с его «люди дороже революционных идей» и Коркмасова), накала революционных страстей, обернувшихся обманутыми надеждами.
Вот некоторые, нисколько не утратившие значение сквозные идеи героя. «Властебоязнь» как родовое качество демократической интеллигенции. Перенасыщенная концентрация высоких слов и пафосной мечтательности приводят к тому, что реальность оказывается «на стороне самых коварных, то есть на стороне большевиков, которые по их заявлениям тоже сражались за Свободу». Индивидуализм как «первородный грех всех кавказцев», побуждавший «обвинять друг друга в предательстве и трусости, …перекладывая всю вину на другого».
Если говорить о собственно художественных достоинствах, то я бы отметил некоторую увлеченность стилистическими конструкциями типа «что же, учтя те непреложные обстоятельства, что упомянутые вами французы наши союзники в войне с Германией и в ногах правды нет, мы прощаем вас, – ответил я за себя и Акая». Руку современного автора нетрудно разглядеть и в неумеренно щедром обращении к специфическим русизмам: «посему», «невежда этакий», «сделай милость», «скоро праздновать он будет труса» (о Деникине), «держались себе на особе», «зряшная трата времени». Во всем этом чувствуется элемент специальной филологической грамотности, не совсем уместный в жанре исповедальной, т.е. предельно искренней, прозы, совсем не озабоченной стилевыми «излишествами».