• 9 лет ago
• Posted in:История
• 5 329 views
• 0
• Author: admin
• Tags: нравы кумыков

Они заявляют, что неподвластны ни иранскому шаху, ни великому князю Московскому, что они не состоят в подданстве ни у кого, кроме Аллаха.

Адам Олеарий

Из древних преданий сохранился образ принцессы города Таргу-Шагьар (руины в Каякентском районе) Огълан-Бегим, которая предпочла смерть позорному рабству. Схватив самого храброго вражеского воина, она бросилась в пропасть, убив ценой своей жизни и его.

Вынеся все истязания и погибнув, не выдал врагу секрета источников воды Каменный мальчик (Таш улан) из одноимённого сказания. Такими примерами полны кумыкские предания, на протяжении столетий служившие учебником истории для подрастающего поколения.

В 1615 году в Терскую крепость от младшего брата шаухала Эльдар-Мурзы прибыл в качестве посла князь Мамат-Хан Торкалинский и озвучил им волю значительной части феодалов: «Либо дайте войска нам, чтобы сокрушить Солтан-Махмуда (то есть Солтан-Мута), либо дайте войско Солтан-Махмуду, чтобы он повоевал нас, и была Кумыцкая земля тверда и одномыслена»¹. Любопытная позиция, когда бий (князь) не отрекаясь от участия в междоусобицах, однако превыше собственной победы ставил единство родины. Это свидетельствует о высоком уровне гражданского и политического самосознания кумыкской элиты в начале XVII века.

Будучи в Терках с дипломатической миссией по поручению своего отца Солтан-Мута Казаналп-Мурза на пиру у обитавшего здесь кабардинского князя Муцала Сунчалеевича Черкасского отказался поднять тост во славу царя Михаила Романова. На вопрос: «Разве не знает он, в чьей земле он теперь находится? Мирза дерзко отвечал, что еще сомневается, находится ли он в земле Великого князя или в своей собственности». Ибо Терки и вся эта область недавно еще принадлежала татарам (кумыкам)» И ещё он добавил, что в отличие от Муцала, он не продался царю в холопство за нарядные одежды и роскошь, а хотя и носит простую одежду, зато «обитается князем свободным».

Эльдар был человек весьма одарённый, что сказалось и на его потомках,среди которых было немало лиц выдающихся в том числе несколько наместников Иравана (территория современной Армении), один садр-азам (премьер-министр) Ирана в начале XVIII в.и несколько талантливых персоязычных поэтов, в числе которых и учёный-литературовед с мировым именем Али-Кули Валех Дагестани. Сам Эльдар благоволи к учёным² и пёкся, насколько это было возможно в то время, о сохранении исторических памятников. Например, он приказал беречь датируемую началом XIV века надпись в Худуце, в которой упоминался один из ранних шаухалов. Вобще для того времени это был весьма просвещенный даже по европейским меркам государь.

В декабре 1633 года на берегу Койсу (Сулака) состоялся масштабный всекумыкский съезд (Тёре). Целью съезда было заявлено всенародное желание: «соединить землю кумыкскую, чтобы не была она бессильна и никого не боялась».

Слова Адама Олеария, приведённые нами под названием этой главы подтверждаются и замечанием голландского автора 60-х гг. XVII в. Николауса Витзена, писавшего: «В городе Тарку на берегу Каспийского моря, рядом с черкесами и в окрестностях живут кумыхские татары, иначе называемые Дагестан или Тагестан или великаны этих гор, подвластные шамхалу».  Он же добавлял:  «кумыки... состоят под покровительством персов, но имеют своих вождей. Они сами себе господа и никому не подчиняются».

Описывая Тарки середины семнадцатого века Эвлия Челеби, сообщал, что: «На любой торговой площади, как только начинают читать азан, все на торгу покидают свои товары в том виде, как есть, и толпами направляются в соборную мечеть совершать предписанную молитву. В этом городе совершенно нет угнетения, ни клеветы, ни лжи, ни свидетельства из-под неволи. Беи и кадии здесь не берут взяток...» Говоря о нравах кумыков и других дагестанцев, он утверждал: «Они не обмениваются приветствиями с человеком, бреющим бороду, тем более не садятся с ним за стол. «Если ты суннитского толка, – заявляют они, – то ты не позволишь выщипать себе бороду». Про такого говорят, что у него только и есть что петушиный хохол на голове, и не допускают его к себе, [поскольку он]без бороды...Здесь нет тюрьмы... Не пьют никаких вин и крепких напитков. Они не знают, что собой представляют всякие опьяняющие средства».

После поражения от войск Петра I на поле Гиччи-Избар взятый в плен утамышский мулла на вопрос о том, как жители Утамышского бийлика осмелились атаковать десятикратно превосходящие в численности и в вооружении царские войска ответил — это была их месть за разрушение царскими войсками Эндирея и прибавил что «они считаются свободной нацией, и никогда на свете не будут подчиняться какому-нибудь князю». Пётр I, поражённый мужеством кумыков записал в своём военно-походном дневнике: «Если б этот народ (дагестанцы) имел понятие о военном искусстве (организации), тогда бы ни одна нация не могла бы взяться за оружие с ними (то есть воевать с ними)»

Немецкий этнограф А. Дирр писал, что лишь за три вида преступлений у кумыков человека объявляли вне закона: за убийство кровника после примирения, похитители саванов и те, кто разрушает могилы³.

Джамалутдин-Хаджи Карабудахкентский так обрисовывал достоинства своих земляков: «они вершили героические поступки и вели себя гордо, они не принимали бесчестье и власть других над собой. Они уважали гостям (кунака), угощали его, но ни в коем случае не брали плату».

Девлет-Мурза Шихалиев свидетельствовал: «У кумыков, как и в Чечне, всякий мог с достоинством поддержать свои права, кто имел много родственников, которые бы за него в случае нужды заступились. На Кавказе нет такого народа, который бы при подобных внутренних разделениях на разряды (сословия) был напитан вообще столько свободным духом, сколько кумыки; у них нет слепого послушания младших по разрядам (сословиям) к старшим, особенно если заметят повелительный тон последних в делах общественных; кроме холопов всякий может подавать свой голос»

Адиль-Герей Измаилов: - «В старину кумуки не садились на других коней, кроме как на жеребцов (айгъыр ат), считая последних более выносливыми.

Вот о чём гласят адаты по оказанию уважения и почета друг к другу, записанные Манаем Алибековым более ста лет назад:

В прежние времена среди князей, узденей, владеющих поместьями и рабами, были следующие обычаи: у князей и у больших (поместных) узденей были свои кунацкие комнаты в домах. Встав утром и опоясав себя туго поясом при оружии, они уходили в свою кунацкую комнату и там оставались, не ходя к женам, до тех пор, пока не настанет время спать, а на кухню они не заглядывали за всю свою жизнь ни разу. В кунацких князей собирались их уздени, молочные родственники. Старики там сидели, молодежь там стояла у стен. Старики говорили об адатах, о порядках в быту, о том, как молодежи надо себя вести, как жили отцы и т. д. Молодежь почтительно слушала. Тогда каждый из народа жертвовал для своего друга, приятеля, родного и всего народа своей жизнью и своим имуществом. Ради своего народа и родного селения каждый и убивал, и умирал, и стремился поднять в глазах других обществ общество своего селения. Каждый имел сердце чистое, мысли неиспорченные, лицо открытое. Каждый из народа любил молодечество, удаль, проявляемые во время боев и всяких тревог. Тамазы восхваляли этих удальцов, прославившихся своими подвигами во время сборищ народных. У слышавшей и видевшей это молодежи появлялось желание уподобиться этим удальцам, и они стремились к удальству, творили подвиги. Те же, которые не придерживались адатов, не допускались в народные сборища и в кунацкие князей и узденей.

Тех, которые в боях струсили и бежали, при выходах на тревоги прятались и не выходили под каким-нибудь предлогом, сдававшихся живыми в плен в боях, во время нападений на них, отдававших свое добро грабителям и возвращавшихся невредимыми, творивших насилия над своими односельчанами, натравливавших одних людей на других, вызывая между ними вражду и убийства, отбирающих обманом и ложью имущества других — всех таких людей князья и уздени в своих кунацких позорили и срамили и в народных сборищах не оказывали им ни малейшего уважения. Народ говорил о них: «Низшие люди, не мужчины, у них нет совести и чести, им не надо вращаться между князьями и узденями, им нужно сидеть с женами и помогать им кушанье готовить». (В прежнее время князю или узденю зайти на свою кухню нельзя было — это для него считалось позором).

Related posts: