Loading ...
НИЖНИЙ ДЖЕНГУТАЙ В 1924 Г
Полагая, что история это не только жизнеописание полководцев и политиков, но и мелкая пыль событий полная тихих радостей и печалей обыкновенных крестьян, я решил предложить на суд читателей нашей газеты отрывок из «Очерков этнографической экспедиции по Буйнакскому, Даргинскому, Казикумухскому и Самурскому округам» Н.П. Попова. По поручению Петроградского (за городом еще не закрепилось имени Ленинград) Исторического Музея он в компании еще четырех студентов Петроградского Государственного Университета приехали в 1924 г. в Дагестан на этнографическую и языковую (имеется в виду изучение местной литературы на арабском языке) практику. Автор очерка рассказывает об достаточно любопытных встречах и наблюдения молодых русских ученых в древнем селении Нижний Дженгутай (Тебен-Жюнгютей).
Попов пишет: «Дженгутай, селение расположенное недалеко от главных центров Дагестана и говорящих в нем на русском довольно много. Само селение поражает своими размерами, говорят, что в нем до 1300 домов». Как пишет Попов у въезда в село, студенты увидели старушку, бойко торговавшую молоком, сметаной и яйцами. По его словам: «Не понимая ни слова по русски она добродушно смеялась и сбавляла цену, когда мы говорили, что не можем заплатить за них требуемую сумму. Все это не соответствовало нашим представлениям о патриархальной замкнутости магометанской женщины».
Дженгутаевцы XIX в.
Н.П.Попов дает описание самого старого жюнгютейца с которым им довелось встретиться: « Ему 120 лет, нас поразили ширина его плеч, широкие руки и необычайно громкий голос. Он плохо слышал и переводчик кричал наши вопросы ему прямо в ухо, со стороны это наверняко выглядело довольно забавно, те более, что и сам старик, часто отвечал на вопросы шутками. Из его рассказа мы узнали, что до самой старости он был пастухом. На вопрос Б. Буткевича сколько у него сыновей и внуков, и сколько людей вообще от него произошло он, немного подумав, ответил: «Шестьдесят». Присутствующие подтвердили названную цифру, сказав, что на самом деле их может быть даже больше. На наши расспросы о Шамиле старик отвечал, что во времена Шамиля жилось бедно. Были постоянные войны, на селение нападали то русские, то приставшие к Шамилю горцы и от этих беспрерывных войн плохо приходилось скотоводам. Шамиля он видел только один раз. Его рост не был столь огромен, как сообщают местные легенды и солдатские байки, но вместе с тем он был крепок, и глаза его блестели огнем». Досадно, что автор забыл упомянуть хотя бы имя этого удивительного аксакала. Надею, что это история получит живой отклик из Жюнгютея в виде письма в газету от кого-либо из его многочисленных потомков с рассказом о своем замечательном пращуре.
«Член экспедиции К.Данилина зарисовала в свой альбом сельскую мечеть. Самая мечеть нас поразила одной надписью. На большой входной двери кто-то написал мелом слово «Клуб». На вопрос, что это значит, жители говорили, что никакого клуба в мечети нет, а при мечети помещается школа муталимов. Последние-то и сделали надпись, для того, чтобы проезжающие не смеялись над мечетью». То была эпоха все более растущего противостояния новой Советской власти с религиозными деятелями, потому тогда провокационные насмешки нерелигиозной комсомольской молодежи над муллами и муталимами были нередким явлением. После Жюнгютея студенты отправились, через Волчьи ворота в Даргинский округ.
Юнус ШУРИНСКИЙ