Дипломатическая миссия тарковского посла Томулдука в Москве в контексте политики Российского государства на Северо-Восточном Кавказе после Смутного времени

Аннотация

  Данная статья посвящена теме установления дружественных отношений Российского государства с тарковским шамхалом Гереем после Смутного времени и пятидесяти лет военно-политического противостояния между царями и шамхалами на Северном Кавказе. Автор анализирует интересы Михаила Романова и шамхала Герея в отношение друг к другу, а также историческое значение шерти, доставленной царю от имени Герея его послом Томулдуком. У каждой из сторон были свои интересы. Шамхала интересовали экономические выгоды (контроль над пограничными торговыми путями и щедрое жалование). В свою очередь, для России было важно неучастие Герея во враждебных к ней действиях какой-либо третьей стороны. Москва также была заинтересована в охране шамхалом российских дипломатов и купцов, следующих через подвластную ему территорию в Персию и обратно. Затронуто и место шамхальства в контексте русско-иранских отношениях. Несмотря на то, что шерть являлась только личной присягой одного правителя другому и не означала вхождения Тарковского государства в состав России, результаты миссии Томулдука довольно значительны, так как привели к перезагрузке в отношениях и определили последующую традицию отношений между Россией и Тарковским шамхальством на протяжении всего XVII века.

*  *  *  *  *

  Северо-Восточный Кавказ является одним из проблемных регионов Российской Федерации. Сложность региона обусловлена не только его этнической пестротой и геополитическим положением, но и далеко непростым историческим прошлым, особенно в контексте взаимоотношений его политических и религиозных элит с центральными правительствами России. Взаимоотношения эти хотя и явились предметом значительного числа исследовательских работ, однако до сих пор являются предметом оживлённой дискуссии. Сохраняющиеся «белые пятна» и просто разночтения в исторических источниках вызывают немало спекуляций и противоречивых, порой ярко тенденциозных толкований. Потому непреходящее значение имеет детальный разбор сохранившихся исторических сведений. Оговоримся также, что взаимоотношения России с государственными образованиями на территории Северо-Восточного Кавказа, мы рассмотрим на примере наиболее крупного из них – Шамхальства Тарковского, имевшего наиболее тесные и долговременные контакты с московским Посольским приказом. Помимо этого следует также учитывать титулование шамхала Тарковского также «валием» Дагестана, то есть, пусть формальным, но главой всего Дагестана, как политико-территориальной единицы.

  Первые документально зафиксированные контакты между феодалами Северо-Восточного Кавказа и Россией берут своё начало в 1550-х годах, однако в первые пятьдесят лет их развития они носили преимущественно конфликтный характер. Достаточно упомянуть столкновения 1560, 1566, 1591, 1593 и 1604—1605 годов [1, с.35, 36-37]. Ситуация существенно изменилась с приходом к власти в России династии Романовых.

  В 1614 году, с окончанием Смутного времени в Российском государстве не только утвердилась новая династия, но и обновилась вся «политическая повестка». Новой династии зачастую приходилось выстраивать с чистого листа взаимоотношения с соседями и прежними торговыми партнёрами. Одним из важнейших направлений для российской дипломатии являлось южное направление, а именно взаимоотношения с Сефевидской Персией. Значение этого направление было тем сильнее, что именно на юге, на одном из островов близ дельты Волги обосновались остатки войск Лжедмитрия II во главе с атаманом Иваном Заруцким и вдовой Лжедмитрия Мариной Мнишек, а также нахождением при дворе шаха их послов Ивана Хохлова и Якова Гладкова [2, с. 44-45].

  О значении Персии для российской дипломатии ярче всего свидетельствует следующий факт: к середине XVII в. в Кремле существовали определенные стоимостные нормы, в соответствии с которыми тому или иному монарху отправлялись подарки. Так, австрийскому императору и датскому королю посылались поминки на тысячу рублей, королю Англии – на три тысячи, турецкому султану – на пять тысяч рублей и больше, персидскому шаху – на сто тысяч и больше» [7, 105].

  Миссия по восстановлению традиционных союзнических отношений между Россией и Персией была поручена М.Н. Тиханову. Шах тепло встретил русских послов и заверил в дружеском отношении к новому московскому государю. Особенное место в переговорах занимал «кумыкский вопрос». Во время встречи с русским послом, Аббас отвёл его в сторону и в беседе «с глазу на глаз», сообщил о своей заинтересованности в том, чтобы царь Михаил Фёдорович восстановил московские влияние «в Кумыцкой земле», по новой возведя ранее разрушенные города на Сунже и Койсе [5, с. 357]. Подобная заинтересованность в русском присутствии на Северо-Восточном Кавказе Аббаса была продиктована его желанием обезопасить свои северные рубежи от походов крымско-татарской конницы. 

  В условиях, когда две могущественные соседние державы решали их судьбу северокавказские феодальные владетели, и, в частности, шамхал Герей не могли оставаться безучастными. Стремясь устранить все противоречия в отношениях с шахом Аббасом, Герей лично отбыл в его ставку, а столь важную миссию как установление дипломатических отношений с новым русским царём правитель Тарковского государства, шамхал Герей возложил на своё доверенное лицо, почётного узденя по имени Томулдук. 

  Томулдук прибыл в Москву в ноябре 1614 года, привезя с собой, написанную в сентябре 1614 года грамоту шамхала с просьбой о принятии его в царской подданство. Царь Михаил Фёдорович был также извещён, что Герей лично явился в Терский городок и принёс шерть, то есть клятву на Коране в верности царю. В материалах Посольского приказа это событие отмечено следующим образом: «И прислал де его Томулдука к великому государю царью и великому князю Михаилу Фёдоровичу всея РусииГерей князь поздравлять его, великого государя на его великих государствах… И хлопочет Герей-князь з братьею и з детьми и со всей Кумыцкою землёю быти под его царскою высокою рукой и служити ему государю, во века неотступно» [6, с. 39].Томулдука расспросили о делах в Кумыкии, Грузии и Персии. После того думный дьяк Пётр Третьяков послу говорил, что он его речи донесёт «до великого князя Михаила Фёдоровича всеа Руссии. И вперёд чаяти, что его, Томулдука, государь пожаловать велел ему свои царские очи видеть. А ныне его государь пожаловал, велел дати в стола место корм и отпустил его на подворье» [6, с. 39]. Шамхальского посла не случайно расспросили о делах в Кумыкии. Известно, что практически сразу после своего избрания царём Михаил Фёдорович отправил в шамхальство гонца с грамотой, сообщавшей о его коронации на царство. Однако в грамоте содержалась досадная ошибка – адресатом её выступал уже давно скончавшийся отец Герея шамхал Сурхай. Это свидетельствует насколько ослабли за годы смуты связи Москвы с Северо-Восточным Кавказом. В связи с оказанными в Москве Томулдуку почестями, следует отметить, что обычай брать иностранное посольство на полное государево содержание был общим правилом для России, Персии и Китая [7, с. 33].Основной целью подобного пышного церемониала встреч и размещения послов являлось стремление создать у них благоприятное представление о России. Отсюда красочность, даже театральность встреч, постоянная забота об их питании и отдыхе. 

  Разберёмся с вопросом, что же такое «шерть»? Слово шерть восходит к арабскому слову «шарт» со значением клятва. И действительно Герей приносил клятву на Коране в верности царю. Однако, согласно ведущему специалисту по истории мусульманских государственных образований на территории нашей страны в позднем средневековье В.В. Трепавлову, официально шертные соглашения, несмотря на приносимые клятвы на самом деле являлись только декларациями обязанностей младшего участника договора по отношению к старшему [8, с. 137], то есть носили зачастую характер персональных, межличностных обязательств. Этим шерти отличались от классических межгосударственных договоров. Таким образом, глубина и содержание московско-тарковских связей в XVII веке определялись не шертными записями как таковыми, а взаимоотношениями московских царей с конкретным шамхалом. В этом отношении шерть более походила на так называемые «отрицательные обязанности» западноевропейского оммажа. Но и здесь существует одна любопытная деталь – шамхалы за свою службу получали не земли, а жалование из царской казны. Факт получения подобного жалования, бесспорно, мог бы служить подтверждением присоединения шамхальства Тарковского к России, если бы шамхалы, одновременно, получали его и от персидских шахов, наделивших их к тому же рентой с нескольких сёл на территории современного Азербайджана. Кроме того, они были включены в ряды «валиев», то есть в круг высшей знати Сефевидского государства. Подобное, казалось бы, двусмысленное положение вассала двух государей позволяло шамхалам сохранять свою фактическую независимость. Сохранилось предание, впрочем, с определённым анекдотическим привкусом, о беспринципной внешней политике сына Герея Сурхая: будто бы у него имелся двухсторонний перстень, одна сторона которого обозначала персидское, а другая московское подданство [3, с. 85]. Да и про самого Герея, персидский дипломат с досадой сообщал московским коллегам, что он царю манит и шаху «манит» и «государей ссорит» [2, с. 111]. Таким образом, обе стороны хорошо знали о лавировании шамхалов между ними, их политике лишь формального подчинения обоим государям, но предпочитали мириться с этим, не желая оттолкнуть их от себя, тем самым усилив влияние другой стороны. Степень суверенности является важнейшей характеристикой правового статуса военно-политического образования. Показателем же меры суверенности является организация взаимодействия с этим образованием доминирующего в регионе государства (государств). В связи этим следует подчеркнуть тот исключительно важный момент, что взаимоотношения между Шамхальством и Российским государством на протяжении полутора столетий строились через Посольский приказ, через то же самое ведомство, что и с Персией, Турцией, Польшей, Англией, то есть как с равноправным субъектом.

  Сам факт обмена грамотами между шамхалом Гереем и царём Михаилом Романовым послужил, безусловно, положительным сдвигом во взаимоотношениях между Москвой и Тарковским шамхальством. Произошло то, что в современной дипломатии именуется «перезагрузкой» и отошёл в прошлое период их перманентного противостояния. В последующем, шамхалы также неоднократно отправляли посольства напрямую в Москву, действуя тем самым в обход представителей российской администрации в Астрахани и Терках. Шамхал Герей искал при дворе новой династии помощи в противостоянии с политическими конкурентами, получения жалование за «службу», привилегий в торговле (в частности права на контроль над экономически важным «Сунженским перевозом») и вероятных заступников перед шахами в случае ухудшения в отношениях с Персией. Последняя его надежда оправдалась уже в ближайшие годы. На встрече с русским послом дьяком Саввой Романчуковым, Абас-Шах, раздражённый неучастием шамхала в походе на Кахетинское царство, обвинил Герея в измене и заявил, что собирается выселить его вместе с его подданными в пределы Персии. Русский посол в ответ заступился за шамхала и подвластные ему народы, сказав: «никаких неправд к нам не объявлялось со стороны кумыков и черкас» [2, с. 166-167]. Царское правительство было заинтересовано в укреплении южных рубежей и приобретении вассалов, способных противостоять враждебным действиям, или как минимум своевременно его информировать о враждебных действиях крымских ханов и различного рода мятежников (Иван Заруцкий и Марина Мнишек, позже Шагин-Герей и Степан Разин), а помимо того и охранять русские посольства, следующие в Персию, на беспокойной дороге вдоль Западного Прикаспия. Шамхал Герей в качестве подобного вассала вполне устраивал царское правительство, отвлекаемое от кавказских дел сложным процессом нормализации взаимоотношений с Польшей и Швецией.

  Документы Посольского приказа свидетельствуют о том, что традиции взаимоотношений с Москвой, заложенные лично шамхалом Гереем и его послом Томулдуком сохранялись на протяжении всего XVII века. 

                                        Список литературы
1. Аджаматов Б.А. Борьба народов Дагестана за свою независимость под руководством Султан-Махмуда // «Эндиреевский владетель Султан-Махмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотношений (вторая половина XVI первая половина XVII вв.)»: Материалы международной конференции. Махачкала, 2010. С. 27-66
2. Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1613 -1621 гг. М.: Наука, 1987.-287
3. Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М.: Наука, 1965. — 391 с.
4. Гаджиев В.Г. Вхождение Дагестана в состав России// Русско-дагестанские взаимоотношения в XVI- начале XX в. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1988.
5. Моисеев М.В. «Проваленная миссия». Посольство М.Н. Тиханова в Иран 1613—1615 гг. Мининские чтения: сборник научных трудов по истории Смутного времени в России начала XVII века. Нижний Новгород: Издательство «Кварц», 2012. — 351-358 с.
6. Русско-дагестанские отношения. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. — 336 с.
7. Семенов И. Н. Традиции кремлевского дипломатического протокола (посольского обычая) XV-XVII веков и их современное значение: автореферат… канд. ист. наук. М., 2007.– 205 с.
8.Трепавлов В.В. «Белый царь»: образ монарха и представления о подданстве у народов России в XV-XVII вв. М.: Восточная литература, 2007. -255 с.

Юсуп Идрисов

Related posts:

comments powered by HyperComments